Онлайн книга «Природа зверя»
Десять минут спустя они опустились на колени перед телом Антуанетты Леметр. Глава двадцать третья
– Я ее знаю, – сказала коронер Шарон Харрис. – Она возглавляла ноултонскую труппу, да? Доктор Харрис и Изабель Лакост стояли на коленях перед телом Антуанетты, которая лежала на спине, уставив в потолок остекленевшие глаза. Удивленные глаза. Жан Ги присел на корточки с другой стороны. – Oui, – подтвердила старший инспектор Лакост. – Да, Труппа Эстри. – Они готовили пьесу Флеминга, – сказала доктор Харрис, ощупывая тело руками в резиновых перчатках. – Жители стали волноваться. Произнося фамилию Флеминга, коронер поморщилась, словно ей в рот попал протухший кусок форели. Эта женщина работала с телами в разной степени разложения – что же могло вызвать у нее такое отвращение? Одно упоминание о Джоне Флеминге. Лакост знала, что эта гримаса на лице коронера непроизвольная. Как при ударе о коленную чашечку. Поморщиться при упоминании имени Флеминга – здоровая человеческая реакция. – Сильных повреждений я не вижу, – отметила коронер. – Не хочу смещать тело, пока не приедут ваши криминалисты, но, судя по тому, что я вижу, смерть наступила менее двенадцати часов назад и более шести. – Между половиной десятого и половиной третьего, – прикинул Бовуар. – А причина смерти? – Предварительно я бы сказала, вот это. – Коронер наклонилась к голове Антуанетты и показала на затылочную часть черепа, где фиолетовые волосы спеклись от крови и приобрели темно-красный цвет. – Похоже, удар был один и смертельный. Череп раздроблен. Вероятно, она даже не знала, что ее убило. – А что это было? – спросила Лакост. Они огляделись и быстро обнаружили пятна крови на углу камина. Бовуар наклонился ближе: – Кажется, это оно и есть. Он выпрямился и отошел в сторону, чтобы коронер и Лакост могли разглядеть получше. Они посмотрели на угол камина, потом на Антуанетту. С остекленевшими глазами и удивленным выражением лица. – Либо ее толкнули, либо она сама упала и разбила голову, – сказала Лакост. Доктор Харрис и инспектор Бовуар согласно кивнули. – Убийство, – сказала коронер. – Но возможно, не умышленное. Похоже, она зашла сюда и застала грабителя. – Входная дверь вроде бы не взломана, – заметила Лакост, – но это ничего не значит. Она часто бывала в этих краях, но не переставала удивляться, что люди здесь не запирают дверей. Ну разве что когда ложатся спать. А в остальное время любой может войти и выйти. Иногда люди оставались в живых. Иногда – нет. Однако, поскольку дверь оставалась незапертой, напрашивался вывод, что Антуанетта Леметр еще не ложилась спать. И на ней была уличная одежда, а не домашняя. – Вчера ее приглашали к Кларе Морроу на вечеринку, – вспомнил Бовуар. – Но она позвонила и сказала, что не сможет прийти. Шарон Харрис подняла голову: – Откуда вам это известно? – Мы были на обеде у Клары. – Вы ее знаете? – Доктор Харрис показала на тело. – Не очень, – ответила Лакост. – Впрочем, знаю. В какое время Антуанетта звонила Кларе? Бовуар задумался: – Точно сказать не могу, но до начала трапезы. А за стол мы сели в половине восьмого. – Клара не говорила, почему Антуанетта отказалась? – спросила Лакост. – Нет. Правда, она предположила, что Антуанетта хотела побыть одна – переживала из-за истории с пьесой Флеминга. У ее партнера Брайана была назначена встреча в Монреале, – пояснил Бовуар доктору Харрис. – Что-то по его работе. Так что Антуанетта осталась одна. – Наверное, это тот человек, что сейчас сидит в кухне, – сказала доктор Харрис. – Он ее и нашел. Бовуар обратился к местному агенту, охранявшему дом: – Это так? – Да, сэр. Когда мы приехали, он был в соседнем доме, но мы попросили его перейти сюда. Он совершенно потрясен. Был ее conjoint [47]. – И что он вам сказал? – спросила Лакост. – Почти ничего, – ответил агент. – Он и на ногах-то еле стоял. Оба снова посмотрели на мертвую женщину. Антуанетту они едва знали. Бовуар несколько раз видел ее с Брайаном в бистро, а один раз – на обеде у Гамашей. «Гамаши, – подумал он. – Нужно им сказать». Когда полицейский знаком с жертвой, это одновременно упрощает и усложняет следствие. Он знает кое-что о привычках убитой, о ее личности. Но с другой стороны, он исходит из уже сложившихся, предвзятых впечатлений. Жан Ги принялся перебирать свои впечатления об Антуанетте и пришел к выводу, что относился к ней без симпатии. Она была ребячливой, кокетливой, и это раздражало его. Она не вела себя как женщина, которой перевалило за сорок. Злоупотребляла косметикой, красила волосы в фиолетовый цвет, носила одежду не по возрасту – слишком в обтяжку и короткую. Бывала упрямой и любила командовать. Бовуар снова взглянул на кровь на ковре, на слипшиеся волосы. Но главное возражение у него вызывала не ее внешность, а тот факт, что она решила поставить пьесу, написанную серийным убийцей. Он подумал, что у ее убийцы могла быть такая же претензия к ней. – Никаких следов насилия не видно, – сказала доктор Харрис. – Под ногтями что-нибудь есть? – спросила Лакост. – Ни кожи, ни волос. Убийца, видимо, застал ее врасплох. То, что мы здесь видим, – доктор Харрис обвела рукой комнату, – не следствие борьбы. Они посмотрели на опрокинутую мебель, ящики, выдернутые из комода, шкафчики, сброшенные на пол. Книги, разбросанные по полу. Некоторые даже лежали на теле Антуанетты. – На что это похоже? – спросил Жан Ги у Лакост. – Не на вандализм. Ничего не сломано. Нет следов аэрозольной краски, нет экскрементов. Я согласна с доктором Харрис: похоже, она застала тут грабителя. – Какой отчаянный и целеустремленный грабитель, правда? – заметил Бовуар. – Большинство хватают телевизор и бросаются прочь. Ну вытащат ящик-другой в поисках денег. Лакост подумала: – Oui. Что-то в этой версии не складывалось. Грабитель обычно делает свое дело, когда дома никого нет. Или когда хозяин спит. А тут свет оставался включенным. Тот, кто здесь побывал, знал, что хозяин дома и, скорее всего, не спит. И весь царящий здесь кавардак был учинен после убийства. Преступник действовал невозмутимо, зная, что ему никто не помешает. А кто остается невозмутимым после совершенного убийства? |