Онлайн книга «Любовь из легенды»
|
Остановились они в зимнем саду. Ольга уселась на скамеечку у фонтанчика за живой изгородью, которая скрыла их от чужих взглядов, и жестом пригласила Телевизора сесть рядом с собой. Казбеков неловко опустился на самый краешек и замер. – Ну, и как там, в Германии? – спросила Ольга, уставившись в его заграничные очки. Телевизор опять откашлялся, поправил пиджак, дернул шеей и сказал: – В Германии – хорошо. – Ясно, – усмехнулась Ольга. – А отец твой, он кто? – Отец-то? – переспросил на всякий случай Телевизор. Ольга кивнула, и Казбеков стал рассказывать так, будто переводил английский текст из учебника пятого класса под названием «Моя семья»: – Мой отец – программист. И так как он очень хороший программист, его приглашают зарубежные фирмы. Его уже приглашали в Англию, в Швецию, а последний раз – в Германию. – Здорово! – порадовалась за Казбекова-старшего Ольга. – Ты, наверное, тоже хочешь быть программистом? – Нет. Я хочу быть искусствоведом. – Да ну! – поразилась Ольга. – А каким искусством ты хочешь ведать? – Живописью. – Вот это да! Никогда бы не подумала! Телевизор пожал плечами. – И кто же твой любимый художник? – Поскольку я занимаюсь живописью профессионально, – по-прежнему, как на уроке, отвечал Телевизор, – мне нравятся очень многие художники. Какое направление и период тебя интересует? Ольга ничего не понимала в направлениях и периодах, поэтому решила спросить про другое: – Петр! А как это – «профессионально занимаешься»? – Я с пятого класса посещаю вечерние занятия в школе при Русском музее. – Ну… если с пятого… тогда выбери сам какое-нибудь направление с периодом и расскажи… Все равно нечего делать… Хотя лучше, конечно, без умничанья. Лучше просто про какого-нибудь художника расскажи. – Мне очень нравится художник Врубель, – радуясь интересу Ольги, солидно объявил Телевизор. – Его «Демоны»… – Врубель… Врубель… Что-то знакомое… – начала вспоминать Ольга. – А-а-а! Это у него «Царевна-лебедь»? – Да! – обрадовался и Казбеков, и лицо его осветилось неожиданно красивой белозубой улыбкой. Ольга при этом подумала, что он и в самом деле впоследствии сможет вытянуть на какую-нибудь значительную личность, не хуже, чем бывший мамин одноклассник Лелик Новгородцев, ныне ведущий телешоу «У нас в гостях…». Ольга с Телевизором улыбались друг другу, когда с обратной стороны их изгороди раздались знакомые голоса: – Ну, и где она? – Откуда я знаю! – Ничего один не можешь! Прямо противно! – Я просто не ожидал, что она удерет с этим прибабахнутым Телевизором… Улыбка Петюни мгновенно угасла, и он испуганно посмотрел на Ольгу. – С Телевизором? С Казбековым, что ли? – опять раздалось из-за изгороди. – Не может быть! – Понял теперь, что этого никак нельзя было предусмотреть! За изгородью замолчали. Ольга осторожно раздвинула листья вьющегося растения и в образовавшуюся дырку увидела братьев Добровольских, явно находящихся в состоянии крайнего замешательства. – Ну, ты хотя бы утряс с ней главный вопрос? – спросил один брат другого. – Нет… – ответил второй «из ларца». – Не успели прийти, ее тут же подхватили на вальс… потом награждение, потом откуда-то вывернулись Калинкина с Катаняном и с Телевизором. Я специально повел Ольгу за ними в буфет, чтобы остальная часть вечера прошла без сюрпризов. И вот что из этого получилось. – Иди ищи ее теперь! Не целуется же она где-нибудь с твоим Телевизором… Поговорят о какой-нибудь ерунде и разойдутся. Братья помолчали, потом как-то особо значительно переглянулись и удалились из зимнего сада. – Нет, ты видел, какие подлецы?! – гневно бросила Телевизору Ольга. – Напрасно они думают, что я «прибабахнутый», – печально отозвался он. – Чего-чего? – не поняла Ларионова. – Я считаю, что я абсолютно нормальный. Они ошибаются. – А-а-а… – Ольга сообразила, что каждый из них говорит о наболевшем и совершенно неважном для другого. – Конечно… Ты прав: они здорово ошибаются… И не только в тебе… в нас обоих. Знаешь, Петр, проводи-ка меня, пожалуйста, в гардероб. – Ты хочешь уйти? – Мне просто необходимо уйти, чтобы спутать карты этим… «двум из ларца…» из инкубатора… из пробирки… этим ходячим копиям… дублям… клонам! В гардеробе Телевизор тоже вдруг начал одеваться. – А ты-то куда? – удивилась Ольга. – Сейчас, наверное, как раз самое интересное начнется. – Я как мужчина должен женщину проводить, – пробубнил он, путаясь в рукавах, очевидно, тоже новой, как и костюм, куртки. – На улице темно. Ольга подумала, что на темных улицах проку от близорукого низкорослого Телевизора нет никакого, но обижать его, озвучив свои сомнения, не стала. На Невском Казбеков вдруг остановился и, глядя в стену дома, предложил: – Если ты согласишься поехать к нам, то я мог бы показать тебе фотографии, которые отец сделал в Германии… – А ты принеси их в школу, – попыталась вежливо отказаться Ольга. – В школу не получится. Их только через компьютер можно смотреть. Отец был, например, в Цвингере – это такой музейный комплекс, вроде нашего Эрмитажа или Екатерининского дворца в Пушкине. Там есть и картинная галерея… Я считаю, что каждый культурный человек должен знать о сокровищах, которые хранятся в лучших музеях мира. – Ну… раз ты так считаешь… тогда конечно, – пробормотала Ольга и втащила Телевизора в остановившийся около них троллейбус, потому что увидела, как к воротам дворца бежит в распахнутой куртке один из Добровольских. – Почему ты ушла? – Добровольский почти прижал Ольгу к стене школьного коридора. – Я свободный человек: захотела и ушла, – ответила она. – Но… это же непорядочно… Я же тебя пригласил! И ты согласилась! Ты пришла туда со мной! Могла ведь не соглашаться, если… – Ой, не могу! – простонала Ларионова. – Тебе ли, Саша-Паша, говорить о порядочности? И потом, понимаешь… Мне вдруг взял да и понравился Телевизор! – Хватит сочинять! Кому может понравиться Телевизор? – Мне может. И уже понравился! – Чем же? – А… у него очки модные… и вообще… он умный… Вот ты, например, знаешь, что такое Цвингер? – Цвингер? Не знаю… – Вот! А Телевизор знает. Он вчера меня пригласил вместо бала посмотреть фотографии этого германского Цвингера. Как я могла отказаться? Каждый культурный человек обязан знать о сокровищах мировой культуры! Тебе все ясно, Саша-Паша? |