Онлайн книга «Варвар, который ошибался»
Теперь — в ставку культа Сегизма Сноходца, на том же экипаже. Нет, сначала — заедем в харчевню. Мне необходимо поесть, иначе я потеряю сознание. Животные, когда болеют, не едят — но человек не животное. Воздерживаться от пищи, когда сводит желудок, я не буду. К тому же я чую инстинктами варвара, что грядет драка. А в бой я иду, только плотно поев. Такая уж у меня особенность. Его великопреподобие, глава культа Сегизма Сноходца проживал в особняке на другом конце города. Парк не менее обширный, озеро, церковь. Ну просто загляденье. Перстень-печатка сработал и здесь. Нас провели в особняк, однако не в деловой кабинет. Молчаливый монах поманил нас в темный коридор с запахами мяса и дымом очага. Ловушка? Надеюсь, нет. Коридор шел под уклон, похоже, мы спускались в подвал. Я тайком передал Виджи один из кинжалов. — Спрячь в рукаве. — А я? — влез Олник, узрев мои манипуляции (гномы, как известно, видят в темноте куда лучше кошек). — Смотри по обстоятельствам. От этих слов бритый затылок монаха-проводника напрягся и пошел складками. Судя по плечам, монах с детства занимался борьбой или же был молотобойцем. Нашим глазам открылась кухня со стенами из красного кирпича и маленькими зарешеченными окошками. Масса надраенной медной посуды висит сразу над тремя плитами. На отдельной стене — стойка с массой бутылок; рядом выстроились винные бочонки. С других стен свисают связки трав, лука, кореньев, окорока и колбасы. Весьма представительная кухня, надо сказать, тут есть все, что полагается иметь кухне богатого человека, который любит и умеет поесть. Сидящий за большим деревянным столом человек был одет в лазоревую рясу с позолотой. Он глодал цельную баранью ногу, запивая ее пенным пивом. Замечу меж строк, что потребление мяса и пива за неделю до праздника адептами Сноходца не приветствовалось. Человек был грузен, крепок, как бывший грузчик, поднабравший с возрастом вес. Я не поверил глазам. — Хайкрафт? Хайкрафт Сурджи? Он прищурился. Я отцепил фальшивую бородку. Это был призрак прошлого, глава одной из местных преступных шаек Хайкрафт Сурджи. Тот, к кому я надеялся обратиться, чтобы набрать головорезов для атаки на Академию. — Хо-о-о, Фатик! Какая славная неожиданность! — Взмахом руки Сурджи отпустил монаха. — Садись! Бери табурет. И твои спутники пусть присоединятся. Садитесь, ешьте, пейте. Берите доброе вино! — Его великопреподобие… — сказал я. — Мы пришли, дабы переговорить с его великопреподобием об оккультном карго… — Хо-о! Фатик, давненько ты не бывал в Талестре. Я и есть его великопреподобие, глава культа Сегизма Сноходца. Я вдруг взопрел в хламиде студента, под которой была напялена куртка. — О Гритт. — Ну, жизнь повернулась ко мне передом четыре года назад, дорогой Фатик. Хо-о! Да садись ты. Или не хочешь есть? — Благодарю, мы недавно поели в харчевне. — Эх, слабаки! Доброе мясо, доброе вино, что еще нужно для счастья? Я люблю так, по-простому, в обычной кухоньке… Он создавал обманчивое впечатление жизнерадостного и добродушного человека. Его великопреподобие… Ну надо же… — Как славно, что ты снова в деле, дорогой Фатик! Так ты привез груз от жирной мерзавки Вирны, х-хо? Она требует называть себя госпожой в письмах. Ну а я в ответ требую, чтобы она величала меня господином! Х-хо-о! Мы уж и отчаялись заполучить груз, говорят, в Брадмуре очень жарко в последнее время. Глаза у него были маленькие и умные. Взгляд был цепкий, как и у всех людей, что пробились с самых низов. — Есть такое, — сказал я. — Но мы прорвались. Без потерь. — Это замечательно, дорогой Фатик! И когда я смогу получить груз? Время, знаешь ли, на исходе. Это ты можешь мне не говорить, Хайкрафт. — Сегодня, через три часа, у главного входа в «Гостевой домик». Главный вход находился в противоположном конце от Аллеи Вечной Радости, стало быть, конкуренты никак не столкнутся друг с другом. Хитроумен, Фатик! Хайкрафт отхватил здоровенный шмат баранины и прожевал. Затем прищурился весьма хитро. — Кладбище? Годится. Явимся, надеюсь, до дождя. — Постарайся. — Ты выглядишь бледненько, что, не здоров? — Подхватил в горах простуду. Тут я закашлялся — совершенно, надо признать, без наигрыша. — У-у-у, значит, надо лечить. Налей себе вина! — Спасибо, обойдусь без вина. Требуется еще сделать кое-какие дела. — Да? Ну смотри… Х-хо! — А слыхал ли ты, Хайкрафт, про знамения Объединения, — вкрадчиво произнес я. — Огромная туча грядет… А кроме тучи, говорят, кое-что случится сегодня и в Академии. А все потому, что боги недовольны, слишком давно они ждут Объединения. Ведь Разъединение, говорят, было ересью. Он ужаснулся, перестал жевать, уставился на меня. — Какая ересь! То, что ты говоришь — страшная ересь, и я могу предать тебя смерти! — Увы, но крестьяне говорят об этом от самой границы с Талестрой. Говорят, ходят слухи, что сегодня грянут знамения! — Ох, Фатик! Ересь! Уйди, не могу тебя слушать! Мы и ушли. Пожалуй, для объединения культов я сделал все, что мог. Остальное будет зависеть от силы знамений. А уж они будут. О да, будут. * * * На экипаже мы вернулись к «Гостевому домику» и стали ожидать. Багрово-черная туча надвинулась вплотную, ветер гонял меж склепов сухие листья. Молчаливые зарницы раз за разом освещали пространство. Но дождя не было. Может, его и не будет. Природа тучи, возможно, была иной. Возможно, из нее посыплются камни. Или жабы. Или камни, жабы и еще что-то столько же привлекательное и аппетитное. Я чувствовал нарастающую тревогу. Что-то скверное, кроме тучи, приближалось. И я не мог этому помешать. Наконец, к нам пожаловали адепты Омфалоса под предводительством одышливого кашлюна Керована. Я не ожидал, что он сам явится. Монахов с ним было более двадцати человек, пятеро вели в поводу осликов для груза. К тому времени я велел возницам — Нануку и Ванко — отвести козла подальше и заткнуть ему пасть, чтобы не выдал нас блеяньем. Если культисты узнают, что мы двурушничаем, неизвестно, что будет. То есть — известно: резня. Олник, Самантий и Тулвар ждали в фургоне. — Ну, юноша, где наш товар?.. Бахун-бахун! Я выдал им товар. Керован лично осмотрел каждый кустик вангрии и заглянул в каждый бочонок с моджи. — Бахун, бахун! Кусты осыпались! — Дорога была трудной. В Брадмуре неспокойно. Но лепестки на вангрии еще есть. — Бахун! |