Книга Фанзолушка, страница 4 – Эшли Постон

В программе «Доброе утро, Америка» завершается сюжет про интернет-ролики с собаками, вытворяющими всякие бестолковые вещи. Ведущий широко улыбается, камера переключается на зрителей. Там куча девчонок, все они радостно машут. Держат плакаты. На всех футболки с одним и тем же именем. От этого имени у меня холодеет в груди, а в животе словно взрывается атомная бомба.

Дэриен Фримен.

Девчонки вскидывают руки перед камерой, выкрикивают его имя. То самое имя. Некоторые выглядят так, словно сейчас попадают в обморок.

Я в обморок от счастья не падаю.

Воодушевление сменяется ужасом.

Нет, это не может быть правдой. Наверное, я включила не тот канал.

Я нажимаю кнопку «информация» на пульте. Крупным шрифтом высвечивается «Доброе утро, Америка». В этот момент я хочу, чтобы меня поглотила Черная Туманность.

Каковы шансы? Каковы шансы, что он приглашен на то же самое утреннее ток-шоу? Каковы шансы, что он гость на шоу, которое анонсирует актерский состав «Звездной россыпи»?

Ведущая улыбается, что-то говорит, и внезапно случается то, чего я так боялась.

Поперек экрана позади нее высвечивается логотип «Звездной россыпи». На моих глазах происходит катастрофа, а я не могу отвести взгляд. Весь мой фанатский мир рушится в горящую, кипящую бездну отчаяния.

Нет. Нет, только не он. Это не может быть он.

Дэриен Фримен – не мой Принц Федерации Карминдор.

Дэриен

Толпа полна монстров.

Ну, не настоящих монстров. Но вы попробуйте прилететь в Нью-Йорк ночным рейсом, получить на завтрак лишь пережженный кофе и половинку грейпфрута, просидеть полчаса у гримера, пока тот пытается уложить твои кудрявые волосы. Да ради всего святого, это просто волосы! Надеть дизайнерские джинсы, которые жмут в местах, еще не проснувшихся в такую рань, и еще пытаться вспомнить ответы на вопросы, которые ведущие собираются вам задать. И все это после трех часов сна. Посмотрим, будете ли вы рады толпе фанатов.

«Дыши, – убеждаю я себя. – Все хорошо».

Я хожу взад-вперед за кулисами. Меня пока никто не заметил, но кожу покалывает, словно на меня смотрят. Это место такое.

Теперь я понимаю, зачем Гейл, моя ассистентка, предложила принять две таблетки ибупрофена перед шоу. Я бывал на рок-концертах, а в далеком прошлом и на конвентах, но тут публика странная. Гейл сказала, они здесь с четырех утра. Ну кто в здравом уме будет стоять в очереди в такую рань ради того, чтобы посмотреть на меня?

Рядом со мной в изношенных кедах топчется Гейл. Похоже, она не снимала их со съемок второго эпизода «Морской гавани». Она пролистывает электронную почту и кивает.

– Все улажено. Самолет сегодня вечером. Тебя отвезут и встретят в аэропорту. Два помощника будут отвлекать папарацци. Мы в шоколаде.

Она смотрит на меня и улыбается. Протягивает мне бутылку воды, я прикладываю ее к шее. Рыжеватые волосы собраны в слишком тугой неопрятный пучок – верный знак того, что она тоже дико волнуется.

– Просто дыши. Все будет хорошо. Это же азы общения со СМИ. Ты справишься.

– Могла бы сказать, что у меня повышение уровня, – шучу я.

Она смотрит на меня без всякого выражения.

– Как в видеоиграх, где ты набираешь очки опыта. А теперь тишина.

Я откручиваю крышку и делаю глоток. Из-за занавеса вижу, как мои фанаты нетерпеливо переминаются. Я морщусь.

– У этой девочки что, мое лицо на футболке?

– Не обращай внимания, – отмахивается Гейл.

У нее телефон звонит, она снова вытаскивает его. Хмурится. Я косо смотрю на нее.

– Все в порядке?

Она просматривает имейл.

– Земля вызывает Гейл?

Ничего.

– Гейл Морган О’Салливан.

– Что? Ай! – Она засовывает телефон в задний карман джинсов. – Извини, извини. У тебя не бывает ощущения, будто ты что-то забыл?

– Постоянно. Трусы. – Я говорю абсолютно серьезно. – Иногда приходится их подтягивать, чтобы убедиться, что они на мне.

Слабая улыбка пробивается сквозь беспокойство.

– Шутишь.

Гейл старше меня, ей около двадцати пяти. У нее на щеках россыпь веснушек, которые темнеют летом и пылают, когда она краснеет. Если не считать комиксов «Бэтмен: Год первый» с автографом, она мой лучший друг. Таким как я непросто найти настоящих друзей. Их может вообще не быть. У меня они были, но все меняется, и это знание далось мне тяжело. Слава все меняет.

Подходит рабочий сцены с микрофоном. Я протягиваю провод, спрятанный под пиджаком, и креплю приемник сзади на джинсы.

– Двухминутная готовность, – говорит он и уносится.

– Ох-кей, – выдыхает Гейл. – Не забывай улыбаться и просто будь собой.

Она смотрит на меня орлиным взором, поправляет прядь волос, разглаживает пиджак над футболкой. Это самая дорогая моя вещь (пиджак, не футболка) – таково требование моего агента. Он хочет, чтобы я выглядел как гик и в то же время был одет в Burberry под стать своему персонажу из «Морской гавани». Я не уверен, что эти два стиля стоит смешивать.

«Смотри на звезды. Целься. Пли», – напевает Гейл и обнимает меня. – Я так горжусь тобой, Дэриен. И твой отец тоже.

– Гордишься деньгами, – бормочу я.

Она кривит рот.

– Я вовсе не считаю, что…

Приветственные вопли публики перекрывают ее слова. Действительно вопли, крики, вырвавшиеся из преисподней. Я уверен, Джессика Стоун, вместе с которой мы будем сниматься, собирает гораздо более спокойную толпу, хотя у этой милой популярной девушки за плечами гораздо более впечатляющая карьера в инди-фильмах, чем у меня в «Морской гавани». Ее поклонники не рисуют «Я люблю Джесс» на своих футболках, они просто… Неважно. Даже думать не хочу, какие странные запросы вводят в «Гугл» фанаты Джессики Стоун. Наши аудитории отличаются, вот и все. Режиссер «Звездной россыпи» Амон Уилкинс, известный благодаря фильму о роботах-гигантах, видимо, решил, что она принесет желанную награду и дифирамбы. Думаю, скоро все выяснится. Съемки начинаются уже завтра.

А что же я? Очевидно, привлеку армию «дэриенитов» в любимый культовый фэндом. А что сегодня? Сегодня рекламный трюк. Мой агент и пиар-группа на высоте.

Скотти в любой момент может пригласить меня на сцену.

Наверное, в этом и дело. Конечно, я не первый парень, который берет на себя роль персонажа, которого уже очень любят. Я уверен, Криса Пайна не все любили, когда он стал Кирком, версия 2.0. Но ведь я другой. Мне восемнадцать. Ему было двадцать с хвостиком. У него было время отрепетировать коронное «Мне плевать». А меня по-прежнему волнует, сочетаются ли носки с одеждой, и чтобы никто не заметил мои трусы с картинкой из «Звездных войн». К тому же сейчас у меня липкие руки, я начинаю потеть. Нет ничего хуже во время телеинтервью.