Книга Восемнадцатое мгновение весны. Подлинная история Штирлица, страница 17 – Эрвин Ставинский

В квартире пахло лекарствами. Это напоминало ему госпиталь, где в гражданскую войну после ранения ему пришлось проваляться несколько месяцев.

– Он чувствует себя очень плохо. У него образовалась опухоль на левой голени. Врач определил повышенное содержание сахара в крови… – она была явно взволнована.

– Но сейчас его жизнь вне опасности? – останавливаясь, тихо спросил Клесмет.

– Врач говорит, что пока трудно утверждать что-либо определенно. Не исключено, что могут ампутировать ногу…

– Вам нужно немедленно отвезти его в больницу, где имеется специальное отделение для больных, страдающих диабетом.

– Врач просил пока обождать. Он сделал два укола сильнодействующего лекарства. Разговаривать Вилли вообще-то нежелательно… Вы его не утомляйте, пожалуйста, – вдруг совсем неофициально попросила она, улыбнулась, и Клесмет машинально отметил, что она молода и хороша собой. – Сюда, пожалуйста…

В большой светлой комнате она указала на кровать у стены и сразу же ушла. Увидев Клесмета, Леман смущенно улыбнулся и жестом предложил ему присесть на стул, стоявший у изголовья.

– Добрый вечер, Вилли, – поздоровался Клесмет, – Как вы себя чувствуете?

Леман, словно не понимая, где он и что с ним, молча глядел на гостя.

– Вилли, я спрашиваю, как ваше самочувствие? Вы меня слышите?

– Да, – тихим голосом не сразу ответил Леман и осведомился: – Что-то случилось?

– Нет, нет, ничего не случилось. Все в порядке. Просто я захотел узнать, как ваше самочувствие и не нужно ли чем-нибудь помочь, – успокоил его Клесмет.

– Очень сильные боли в конечностях, воспалилась голень левой ноги. Увеличился сахар. Врач выписал дорогие лекарства и говорит, что через пару дней дела пойдут на поправку, – подобие улыбки пробежало по губам Лемана. Он попытался приподняться.

– Лежите, лежите, Вилли! Сейчас вам нужен абсолютный покой! А может, все-таки отправить вас в больницу?

– Спасибо, но пока не нужно. Врач считает, что необходимо выждать. Хотите кофе? Сейчас попросим, и она принесет.

– А кто это? – Клесмет указал глазами на дверь.

– Это Флорентина Ливорски, моя подруга, я вам рассказывал. Жена уехала к родителям в Швибут, старики часто болеют, и за ними нужно присмотреть. А Флорентина приходит и ухаживает за мной, пока я болею, – пояснил Леман.

– Понятно, – кивнул Клесмет. – Вилли, вы можете заказывать все лекарства, которые необходимо. О цене не беспокойтесь, мы все оплатим.

– Спасибо.

Убедившись, что Леман чувствует себя достаточно хорошо, чтобы разговаривать о серьезных делах, Клесмет рассказал о недавней встрече с Эрнстом. Тот обратился с просьбой отработать условия связи на случай опасности. Он ранее якобы говорил на эту тему с Бомом, но безрезультатно. Сейчас обстановка в Берлине осложняется, и он хочет знать, как ему действовать, если заметит за собой наблюдение. Клесмет, конечно, разъяснил ему, что осторожность нужна прежде всего в работе, а отступление – это в последнюю очередь. Тем не менее он предложил Эрнсту условия связи на Швейцарию и хотел бы, чтобы Вилли тоже их знал и мог воспользоваться ими при необходимости.

– Кто-нибудь знает обо мне в Берлине? – спросил Вилли, после того как куратор закончил свой инструктаж.

– Я и Эрнст, еще мой начальник, больше никто, – ответил Клесмет.

– Это хорошо! А где ваш предшественник?

– Я думаю, что он уже в Москве. А почему он вас интересует?

– Во время нашей совместной работы я, честно говоря, его побаивался. – Вилли на мгновение задумался. Потом продолжил: – Мне не нравились его манеры, мне казалось, что он был немецким офицером. Бывало, сверкнет взглядом, настоящим взглядом прусского офицера, жестким, пронизывающим, налитым кайзеровским свинцом! Аж мороз шел по коже. Я серьезно опасался, что мы из-за него провалимся.

– Это вам показалось! Нормальный парень, может быть, нервничал немного, и это отражалось на его поведении, – Клесмет выгораживал товарища по работе, у которого, видимо, не сложились отношения с агентом. Такое в разведывательной практике часто бывает.

Леман решил переменить тему разговора, заметив, что она неприятна Клесмету.

– По поводу условий связи на случай опасности я могу сказать следующее, – заявил он, – если меня заподозрят, я это сразу почувствую и приму необходимые меры. Главное, чтобы у Эрнста не нашли моих записок! Это будут прямые улики. Если меня арестуют, я буду все отрицать!

– Согласен с вами, – сказал Клесмет. – Мы думаем сейчас над тем, как найти другую работу для Эрнста. Как только мы что-нибудь подыщем, вы не будете с ним встречаться. Между прочим, он сильно изменился после наших разговоров с ним. На встречу приходит ни жив, ни мертв, растерял весь свой гонор и самоуверенность. Ресторанные счета тоже уменьшились.

– Я тоже с ним очень серьезно разговаривал, – поддержал тему Вилли. – Посмотрим, надолго ли его хватит. Тут еще надо учитывать, что его вторая жена – активистка Международного общества помощи рабочим – распространяет литературу и, кажется, состоит членом ячейки компартии в больнице, где работает, что тоже опасно для нас.

– Вот как? – удивился Клесмет. – Я этого не знал. Надо тоже помозговать. Пока у меня все, не хочу вас утомлять. Поправляйтесь, через несколько дней я вас навещу.

Клесмет поднялся, осторожно пожал Вилли руку и направился к выходу. У двери он обернулся:

– Флорентине…

– Я понимаю… – улыбнулся Леман, давая понять, что ничего подруге не скажет.

«Внимательный, – подумал Вилли, когда за Клесметом закрылась дверь. – Не такой, как его предшественник. Еще приятный сотрудник был из посольства, интересно, он в Берлине или уже уехал».

Беседа с куратором утомила Вилли, и он заснул. Проснулся, когда на улице уже стемнело и зажглись фонари. Флорентина сидела рядом у его постели и грустно о чем-то размышляла.

Как все женщины, она быстро навела порядок в квартире, постелила белую скатерть на небольшой журнальный столик и поставила на него посуду из прекрасного сервиза, который обнаружила в серванте. Погасив верхний свет, зажгла настольную лампу, и ее зеленый свет неярко освещал комнату.

Она сидела на стуле возле кровати и с нежностью смотрела на Вилли. В нем она видела свою единственную опору и защиту от всех угроз и напастей, и ей хотелось владеть им только одной, ни с кем не делиться.

Пока отсутствовала жена, она оставалась у Вилли и смотрела за ним. Чистила его костюмы, заботилась о белье и готовила, как хорошая и добропорядочная хозяйка. Окруженный постоянной заботой и вниманием, Леман порой забывал, что любит эту женщину совсем не так, как она этого хотела. Конечно, он испытывал к ней сердечную симпатию и расположение, но он прекрасно отдавал себе отчет, что о «самой большой любви» в его жизни уже не может быть и речи.