Онлайн книга «У каждого свое проклятие»
|
– Танечка, конечно, горазда была браниться и действительно часто и очень громко выкрикивала всякую несуразицу, – сказала женщина, – но ничего такого, что могло бы повергнуть в изумление, я от нее не слышала. Разве что... она постоянно приговаривала фразу типа: «Будьте вы прокляты...» – Нет, Маша, она говорила: «Все мы прокляты», – поправил ее Константин Макарович. – Да, пожалуй, Костя прав... – тут же закивала Мария Петровна. – Танечка часто бубнила себе под нос: «Все мы прокляты, прокляты, прокляты...» И еще что-то, вроде: «Верните цыпок... верните цыпок». Я ее еще, помню, спрашивала: «Танечка, кто же у тебя цыпок отобрал?» – А она? – тут же поинтересовалась Марина. – А что она... Она редко когда могла четко ответить на поставленный вопрос. Разное говорила, и чаще всего невпопад. Несколько раз, правда, она очень отчетливо произносила имя Пелагея. Может быть, это кто-нибудь из ваших родственников? – Может быть, Евдокия? – предположил Саша. – Так нашу бабушку звали. – Нет! – отмахнулась Мария Петровна. – Точно: Пелагея! Я запомнила, потому что моя мама была Пелагея. – Так, может быть, вы при ней как-нибудь свою маму вспоминали? – Да зачем же мне при ней маму вспоминать? – с легкой улыбкой ответила женщина и добавила: – Нет, конечно же не вспоминала! Мы разговаривали с ней, как с маленьким ребенком. Танечка при этом меньше гневалась. А после приезда вашего родственника она и вообще перестала кричать и про проклятие, и про цыпок своих... – А какой родственник к ней приезжал? – удивился Саша. – Никому и дела-то до Татьяны никогда не было, да и не знал никто, где она находится. Мария Петровна испуганно посмотрела на мужа. Тот растерянно прикрякнул и сказал: – Ну... Вообще-то... со стороны ваших родителей не было таких распоряжений, чтобы к Татьяне посетителей не пускать... Вы можете и в договоре посмотреть, который мы вам после ее смерти вернули. – Я не про то... – отмахнулся Саша. – Кто приезжал-то? Как он представился? – А представился он Дмитрием Епифановым, Танечкиным братом двоюродным... или нет, кажется, троюродным, – сказала Мария Петровна. – Или что, – она опять бросила испуганный взгляд на мужа, – у вас нет такого брата? – Брат такой у нас есть... – успокоил ее Саша. – Только мы с ним давно не виделись. А зачем он приезжал? – Не знаю... Сказал, что просто навестить больную... Мы сначала не хотели его одного с Танечкой оставлять, мало ли что... Но он как-то сразу нашел к ней подход, и она даже стала улыбаться и говорить с ним начала, почти как нормальный человек. Этот Дмитрий попросил разрешения побыть с ней наедине. Ну мы разрешили... Как-то сразу стало понятно, что человек он хороший. Танечка в этом смысле была очень чуткой. У нас соседка есть... в доме напротив живет... Анастасия Леонтьевна... такая злющая баба... Так вот представьте, стоило только этой Леонтьевне зайти, за спичками там или за солью, так в Танечку будто бес вселялся... А к Дмитрию она сразу со всей душой. Вот мы и разрешили, вы уж не обессудьте... – А давно это было? – спросил Саша. – Почти сразу после смерти вашего отца, – ответил Константин Макарович. – Скажите, а как он был одет? – опять задал вопрос Александр. – Как... да обыкновенно... я уж и не помню... – Константин Макарович посмотрел на жену и спросил: – Может быть, ты помнишь, Маша? Мария Петровна покачала головой и ответила: – Нет... Как-то очень обыкновенно, как все мужчины одеваются. * * * – Как вы думаете, Саша, зачем к Татьяне мог приезжать ваш троюродный брат? – спросила Марина, когда они с Толмачевым ехали домой в пригородной электричке. – Ума не приложу, – отозвался он. – А раньше? Раньше он навещал Татьяну? – Нет. Я, пожалуй, даже не смогу вспомнить, когда мы виделись с ним в последний раз. Дмитрий же учился в духовной семинарии, а потом уехал в какую-то глухомань. Место получил... как там это у них называется... в приходе, что ли... Я потому и спросил, как он был одет. Думал, может, в церковном облачении каком-нибудь... но, судя по ответу Пироговых, он был в цивильной одежде. Облачение они обязательно запомнили бы. Может, снял с себя сан? – По-моему, сейчас в миру священнослужители не обязаны ходить в церковном облачении, – ответила Марина, – хотя, конечно, я могу и ошибаться... – В общем, приходится признать, что результаты нашей поездки плачевные. Дело не только не прояснилось, а, наоборот, лишь добавились вопросы. Совершенно непонятно, что Дмитрию нужно было от Татьяны! – По-моему, надо найти вашего троюродного брата и задать ему этот вопрос. – Но каким образом его найти? Понятия не имею, где этот его приход... Если Димка, конечно, еще по-прежнему служит в церкви... – А как вы думаете, Саша, что это за цыпки, которых требовала отдать Татьяна? – Не знаю. Ерунда какая-нибудь. Где-нибудь услышала... – Где? Пироговы держали кур? – Откуда я знаю? – Да... и я не догадалась спросить... – А что бы это нам дало? Судя по тому, как Мария Петровна удивлялась этим цыпкам, от Пироговых Татьяна ни про каких кур слышать не могла даже в том случае, если бы они их и держали. – А телевизор? Телевизор ваша сестра смотрела? – Нет... Точно нет! Она от этого ящика почему-то приходила в состояние такого крайнего бешенства, что даже в договоре с Пироговыми специальным пунктом был оговорен запрет на просмотр телевизора. И радио, кстати, Татьяне тоже было противопоказано. Она пугалась голосов, звучавших из маленькой коробочки. – Значит, про цыпок она слышала у вас дома, – сделала вывод Марина. – Больше негде. – Если это и так, я даже предположить не могу, что она имела в виду. – Не кажется ли вам, что все это расследование лишено смысла? – грустно спросила Галина Павловна. – Не кажется, – ответила Марина. – То, что к Татьяне Толмачевой ни с того ни с сего приезжал троюродный брат, священнослужитель Дмитрий, говорит о том, что и он пытался что-то у нее выяснить. – Но зачем он поехал к убогой, от которой практически невозможно ничего добиться? – Во-первых, мы не знаем степень ее убогости. Женщина, которая за ней ухаживала, сразу отметила, что с Дмитрием она разговаривала вполне разумно. Во-вторых, возможно, Дмитрий знал, что только у Татьяны он и может выяснить то, что его интересовало. – Да кто доверил бы ей какую-то тайну? – продолжала возражать Галина Павловна. – Мама, ну как ты не понимаешь, что она могла что-то важное услышать от своих родителей, которые поначалу не понимали, как опасно при ней говорить лишнее! – сказала Ирина. |