Книга Боги Бал-Сагота, страница 33 – Роберт Ирвин Говард

– Так это был человек-леопард? – прошипел я, жестоко встряхнув его.

– Масса, масса! – ахнул он. – Мой – хороший мальчик! Ю-ю – он прийти, забрать! Говорить – никому не надо!

– Мне скажешь!

Скрипнув зубами, я принялся трясти его с новой силой и тряс, пока он не замахал руками и не пообещал рассказать все, что знает.

– Это не человек-леопард! – прошептал он, выпучив глаза в суеверном страхе. – Луна – он полный. Найти лесоруб – разорван когтями. Найти другой лесоруб. Большой масса (то есть, дон Винсенте) говорить: леопард. Не леопард. Человек-леопард – он приходить убивать. Кто-то убить человек-леопард! Разорвать в клочья! Ай-ай! Луна – он снова полный. Кто-то – он прийти в одинокий хижина, задрать женщина, разорвать когтями. Ее муж – он найти тело. Большой масса говорить: леопард. Луна – он снова полный, снова найти лесоруб – разорван когтями. Тогда все идти замок. Не леопард. След – всегда след от человек.

Я вскрикнул от удивления, не в силах поверить собственным ушам.

Но Гола заверил меня, что все это – чистая правда. На месте убийства всегда видели отпечатки человеческих ног. Отчего же туземцы не попросили Большого массу выследить злодея? Тут Гола хитро прищурился и шепнул мне на ухо:

– След быть от человек в обувь!

Вполне возможно, Гола лгал, но меня охватил необъяснимый страх. Кто же, по мнению туземцев, совершал эти ужасные убийства?

– Дон Винсенте, – ответил он.

К этому моменту, мсье, у меня уже голова шла кругом. Что все это могло значить? Кто растерзал немца и пытался учинить насилие над Марчитой? Хотя, заново вспоминая это злодеяние, я решил, что целью нападение было, скорее, убийство, чем насилие.

Почему де Монтур предостерегал нас? Зачем, явно зная что-то об этом преступлении, заявил, что Десмарт невиновен, и доказал это?

Все это было выше моего понимания.

Несмотря на все наши предосторожности, весть о кровавой резне в замке дошла до туземцев, среди них начались волнения, и трижды в тот день дону Винсенте пришлось отдавать приказ выпороть чернокожего плетьми за дерзость. Атмосфера в замке сделалась крайне тягостной.

Я подумывал о том, чтобы пойти к дону Винсенте и передать ему слова Голы, но решил повременить с этим.

В тот день женщины не покидали своих комнат, мужчины же пребывали в тоске и тревоге. Дон Винсенте объявил, что удвоит караулы и отдаст приказ патрулировать коридоры замка. Мне в голову закралась циничная мысль: если подозрения Голы верны, то толку от караульных будет не много.

Скажу вам, мсье, я не из тех, кто склонен терпеливо мириться с подобным положением. Вдобавок, в те дни я был молод. И потому, стоило нам выпить перед тем, как разойтись, я швырнул кубок на стол и в гневе объявил, что – в пику всем людям, зверям и самому дьяволу – в эту ночь лягу спать, оставив дверь распахнутой настежь.

Зло грохоча сапогами, я направился в свою спальню. И вновь, как в первую ночь, ко мне явился де Монтур. Лицо его было лицом человека, заглянувшего в разверстые врата ада.

– Я пришел, – сказал он, – просить – нет, мсье, не просить – молить вас изменить свое поспешное решение.

Я в нетерпении покачал головой.

– Значит, вы твердо решились? Да? Тогда попрошу вас об одном одолжении. После того, как я войду в свою спальню, заприте за мной дверь снаружи на засов.

Я выполнил его просьбу и отправился обратно к себе, теряясь в лабиринте догадок. Голу я отослал в казармы рабов, приготовил кинжал и рапиру. В постель ложиться не стал – устроился попросту, в большом покойном кресле, и задул свечу. Оставалось одно – любой ценой не заснуть. Чтоб разогнать сон, я погрузился в раздумья о странной просьбе де Монтура. Казалось, он находился в крайнем возбуждении, взгляд его намекал на жуткие тайны, известные ему одному, однако в глазах его не было ни подлости, ни злобы.

Внезапно мне пришло в голову отправиться к нему и поговорить с ним.

Прогулка по темным коридорам оказалась задачей не из приятных, но в конце концов я добрался до двери де Монтура и негромко окликнул его. Молчание. Коснувшись двери, я ощутил под пальцами обломки дерева. Поспешно достав из кармана кресало и кремень, я высек искру и в свете горящего трута увидел, что толстая дубовая створка беспомощно повисла на массивных петлях – дверь была расщеплена, выломана могучим ударом изнутри. Спальня де Монтура была пуста.

Поддавшись инстинкту, я поспешил вернуться к себе. Ноги в одних чулках ступали по полу быстро, но совершенно беззвучно. Приближаясь к двери, я почувствовал, что в темноте, совсем рядом, кто-то есть. Кто-то почти неслышно выступил из бокового коридора и, крадучись, последовал за мной.

Охваченный неодолимым страхом, я прыгнул на врага и нанес удар наугад, в темноту. Мой крепко сжатый кулак встретился с чьей-то головой, и на пол с грохотом рухнуло тело. Я вновь зажег свет и увидел человека, лежащего без чувств на полу. Это был де Монтур.

Я поставил зажженную свечу в стенную нишу. Тут де Монтур открыл глаза и неуверенно поднялся на ноги.

– Вы! – воскликнул я, едва понимая, что говорю. – Значит, это вы!

Он лишь кивнул в ответ.

– Это вы убили фон Шиллера?

– Да.

Я еле сдержался, чтоб не ахнуть от ужаса.

– Послушайте! – Он поднял руку. – Возьмите вашу рапиру и проткните меня насквозь. Вас никто не тронет.

– Нет! – воскликнул я. – Я не могу!

– Тогда скорее, – поспешно сказал он. – Возвращайтесь к себе и заприте дверь. Скорее же! Он вот-вот вернется!

– Кто вернется? – спросил я с дрожью в голосе. – Если этот кто-то может повредить мне, он может повредить и вам. Идемте же в мою спальню вместе!

– Нет, нет! – едва ли не взвизгнул он, отпрянув от протянутой мною руки. – Торопитесь, торопитесь! Он ненадолго оставил меня, но скоро вернется. – Голос его зазвучал ниже, в нем нарастал неописуемый ужас. – Он возвращается! Он уже здесь!

Я не увидел, а, скорее, почувствовал рядом нечто – аморфное, бесформенное, пугающее.

Де Монтур замер на месте, напружинив ноги, отведя назад руки, стиснув кулаки. Мускулы его бугрились под кожей, глаза то расширялись, то сужались, жилы вздулись на лбу, точно от огромного напряжения сил. К ужасу моему, на моих глазах аморфное, безымянное ничто обрело форму и превратилось в неясный силуэт. Подобно тени, он двинулся к де Монтуру, навис над ним и…

Господи всемилостивый, он соединился, слился воедино с человеком!

Де Монтур покачнулся, испустил глубокий вздох. Смутный силуэт исчез. Вздрогнув, де Монтур повернулся ко мне, и – упаси меня бог когда-нибудь вновь увидеть такое лицо!

То была ужасающая звериная морда. В глазах полыхал огонь ненасытной ярости, верхняя губа вздернулась, обнажая блестящие зубы – нет, не человеческие зубы, но клыки хищника предстали перед моим изумленным взором!