Онлайн книга «Дикая жизнь»
|
– Трусы не забыла? – Мам! Она рассмеялась, направляясь к двери. – Шутка! Я и вправду несколько раз забывала что-нибудь важное, собираясь в поездки. Ну и что, подумаешь! Все недостающее всегда можно найти прямо на месте. Но на всякий случай на этот раз я начала со списка. Ко мне прибежал Леони – он всегда волнуется, когда видит, что мы укладываем вещи: обычно это означает, что скоро за ним приедет симпатичный парень из собачьей гостиницы. Я успокоила пса, почесала ему спину и почувствовала себя виноватой за то, что приласкала его наспех, в последнюю минуту. Слишком уж я привыкла принимать его как должное, то есть чаще всего просто не замечать. Он покладисто завилял хвостом-обрубком. Собаки – прелесть, они вообще не знают, что значит обижаться. Двенадцать лет назад имя «Леони» мне казалось самым красивым, какое я только могла придумать. Как гибрид «Леи», имя моей подруги, и «пони». Мама спросила, знаю ли я, что это женское имя, а наш щенок – мальчик. Не желая уронить свое достоинство, я, четырехлетняя, сделала вид, что в курсе этого. И нисколько не сомневалась, что Леони все равно. А папа из мужской солидарности всегда звал его Лео. Перед тем как завернуть мобильник в толстые носки и уложить с остальными вещами – удобства ради, не вспоминая о том, что подписала обязательство не привозить в лагерь мобильники, – я отправила Майклу эсэмэску: «Скайп»?» Майкл – самый давний и странный из моих друзей. Мобильнику он предпочитает «Скайп» – говорит, что роль голоса в разговоре определяет до пятидесяти процентов коммуникации в целом. А еще он считает, что выйти в «Скайп» – все равно что выбраться в люди, а значит, необходимость по-настоящему выбираться в люди для него отпадает. К тому времени, как я дошла до стола, он уже был на месте. – Еще не в себе после смены часовых поясов? – спросила я. – Немного. – Как там Рим? – Древний. – Что смотрел в самолете? Я советую Майклу, что посмотреть из попсы во время долгих перелетов. – «Огни ночной пятницы». Ты была права. – Так вот, реклама уже на щите. – Видел. – Большая, да? – Большая-пребольшая. Огроменная. – Огроменная. Хорошо хоть ее снимут к тому времени, как мы вернемся. – Зато им удалось поймать облик настоящей Сибиллы. – Это все из-за рассеянного взгляда, потому что мне хотелось удрать. – И очевидно, что все это удачно отражает мысль… – Он задумался, подыскивая подходящий посыл рекламы. – Видимо, «я хорошо пахну». – В самую точку. А ты еще будешь браться за такую работу? – Меня взяли только из-за Биб. Можешь себе представить, чего я наслушалась – мама до сих пор в ужасе. И кстати, об ужасах: сегодня я иду на вечеринку к Лоре. – Начинается жизнь звезды. А тебе не хочется? – И да, и нет. – Потому, что будет и хорошо, и нет? – Типа того. Он кивнул. – Что читаешь? Он виновато улыбнулся и показал «Уолдена» Генри Дэвида Торо. А кого еще ему читать, если не Торо, перед отъездом в глушь? Он же Майкл. – Ну ты кремень, Майкл. Он просиял. – Сибилла, а ты – сила! – Спрашивать тебя, что мне надеть, бесполезно, так что, наверное, я звоню, просто чтобы сказать, что нервничаю. – Надеюсь, там будет скорее хорошо-плохо, чем плохо-хорошо. Вот тебе немного Торо, – он нашел нужную страницу в книге и прочитал мне: «Я ушел в лес потому, что хотел жить разумно, иметь дело лишь с важнейшими фактами жизни и попробовать чему-то от нее научиться, чтобы не оказалось перед смертью, что я вовсе не жил» [4]. – Хм-м, значит, если заменить «лес» словом «вечеринка»… ну вот, сомнений и колебаний сразу стало меньше. Он улыбнулся и отключился, и на экране осталась только я с прощально поднятой рукой и думой о самом насущном вопросе всей жизни: что надеть? Я закончила укладывать вещи, и мне еще хватило времени примерить пять-шесть вариантов в стиле «очень кэжуал» для вечеринки. Если тебя пригласили в последнюю минуту, не стоит выглядеть так, будто наряжалась изо всех сил. Вот там, на вечеринке, я и поцеловалась с Беном Капальди, самым популярным парнем в нашем классе, а я-то думала, он меня в упор не видит. Да ладно, о чем я вообще? Я же знаю, что меня на его карте мира никогда не было. Со мной его карта даже рядом не лежала. А о картах я задумалась потому, что боялась заблудиться, ведь я же знаю, что у меня топографический кретинизм, а скоро я уеду туда, где нет никаких ориентиров, где для городской девчонки все выглядит одинаково – ни зданий, ни указателей, где без карты не обойтись никак… словом, куда-то в дикую глушь. 4
воскресенье, 7 октября Все вещи уложены. Все галочки проставлены. Спроси печаль: а может, здесь побудешь, печаль? Да, дурацкий вопрос. Сама знаю. Печаль уложена. Молнии на сумках застегнуты. Соберись, чтобы держаться бодрячком за последним ужином дома перед лагерем. Улыбочку. 5
На вечеринках я чувствую себя не в своей тарелке. Нет, мне правда хочется, чтобы меня приглашали. Когда меня не приглашают, мне грустно, и вообще ужасно слышать, как все предвкушают до и обсуждают после то, к чему ты никаким боком не причастна. Хватит и того, что приходится улыбаться и делать вид, будто я уже пресытилась вечеринками. Но когда меня приглашают на вечеринку, я сразу же начинаю паниковать. Как только я попадаю туда, где со всех сторон визг, хиханьки, алкоголь, оглушительная музыка, беспорядочные половые связи и разнузданные танцы – все, я мрачнею. И все это меня ничуть не прикалывает. Я вообще не «прикольная». Я серьезная. Ответственная. И я беспокоюсь, что мои подруги напьются, что им в спиртное подсыплют какой-нибудь гадости, что они поранятся и перепачкаются, что их используют, что они забеременеют, подхватят венерическое и захлебнутся в собственной рвоте. В довершение всего я никогда не знаю, что надеть. И пить я не люблю, а приходится делать вид, что я пью, чтобы хотя бы казалось, что я «прикольная» и что «прикалываюсь». Раньше мне нравилось танцевать, пока я не услышала от одного мальчишки, Билли Гардинера, что танцую как тарантул-паралитик. Так что теперь я танцую, только когда вокруг почти темно и народу так много, что меня все равно никто не увидит. |