Онлайн книга «Столп огненный»
Наконец Санчес перешел к делу. – Ты хорошо справляешься, Карлос, – сказал он покровительственно. – Когда умер твой отец, упокой, господи, его душу, я уж было подумал, что одному тебе никак не совладать с мастерской. В двадцать один-то год, проучившись подмастерьем, ты обязан был, конечно, попытаться, но я думал, что ты не сдюжишь. А ты всех удивил. – Спасибо на добром слове, – ответил Карлос, дожидаясь продолжения. – Год назад я предлагал выкупить твою мастерскую за сотню эскудо. Карлос выпрямил спину, расправил плечи и выставил вперед подбородок. Санчес примирительно вскинул руку. – Согласен, цена малая, но именно столько она стоила, как мне казалось, после смерти твоего отца. – Это предложение было оскорбительным, – холодно произнес Карлос. Двое телохранителей пошевелились. Обычно разговоры об оскорблениях заканчивались насилием. Санчес, впрочем, держался по-прежнему самоуверенно – то ли притворялся, то ли впрямь был таким толстокожим, Барни никак не мог разобраться. Он не стал извиняться за былую обиду, наоборот, заговорил таким тоном, будто это Карлос когда-то его уязвил. – Я понимаю твои чувства, поверь. Но у меня двое сыновей, и я хочу пристроить каждого из них к собственному делу. Сейчас я готов заплатить тебе тысячу эскудо. – Словно прикинув, что Карлос не силен в счете, он добавил: – Это в десять раз больше старой цены. – Все равно слишком мало, – ответил Карлос. Барни решил вмешаться и спросил Санчеса: – Почему вы не построите мастерскую для своего второго сына? Санчес одарил юношу надменным взором, будто только теперь заметил постороннего. Должно быть, он полагал, что Барни станет молчать, пока к нему не обратятся. На вопрос ответил Карлос: – У нас в Испании всем в ремеслах заправляют корпорации. Они как английские гильдии, разве что сильнее привержены старине. Корпорация ограничивает число печей в городе. – Правила требуют высокого качества, – прибавил Санчес, – а мошенников изгоняют из дела. – А еще следят, чтобы дешевое сырье не обрушило цены, верно? – проявил осведомленность Барни. Карлос кивнул. – Санчес входит в городской совет мастеров по металлу, Барни. Гость утратил всякий интерес к юноше-англичанину. – Карлос, мой друг и сосед, ответь, пожалуйста, на простой вопрос. За какую цену ты уступишь мне свою мастерскую? Карлос покачал головой. – Она не продается. Санчес с видимым усилием подавил вспышку гнева и заставил себя улыбнуться. – Могу предложить полторы тысячи. – Я не продам ее и за пятнадцать тысяч. Барни заметил, что тетушка Бетси тревожится все сильнее. Она, очевидно, боялась Санчеса и опасалась, что Карлос своим упрямством изрядно того разозлит. Карлос тоже углядел беспокойство тетушки и продолжил чуть дружелюбнее: – Но благодарю вас за ваше щедрое предложение, сосед Санчо. Прозвучало любезно, но совершенно неискренне. Санчес отбросил притворство. – Ты пожалеешь, Карлос! Крус счел, что и ему нет смысла притворяться дальше. – Что вы такое говорите, сосед Санчо? Неужто вы мне угрожаете? Санчес словно не услышал вопроса. – Если твои дела пойдут плохо, ты еще пожалеешь, что не взял мои деньги! – Как-нибудь обойдусь. Простите, но у меня много работы. Королевский оружейник ждет железо. Разъяренный столь откровенным указанием на дверь, Санчес поднялся. Тетушка Бетси проговорила: – Надеюсь, вам понравилось вино? Это наше лучшее. Санчес не потрудился ответить на досужую болтовню какой-то там старухи. Вместо того он бросил Карлосу: – Мы еще потолкуем! Барни заметил, что Карлос сдержал рвавшийся с языка язвительный ответ и ограничился молчаливым кивком. Уже собравшись уходить, Санчес углядел новую печь. – Что это? – делано изумился он. – Никак вторая печь? – Мою старую пора менять, – сказал Карлос, вставая. – Спасибо, что зашли, Санчо. Но Санчес не пошевелился. – Мне твоя старая печь кажется вполне рабочей. – Когда новая будет готова, старую тут же разберут. Я знаю правила не хуже вашего. Прощайте. – Странная она какая-то, – пробормотал Санчес, разглядывая печь. Карлос перестал прятать раздражение. – Я внес кое-какие улучшения в привычное устройство. Это не запрещено. – Не горячись, сынок, мне просто любопытно. – А я просто говорю – прощайте. Санчеса нисколько не задела откровенная грубость Карлоса. Он изучал новую печь не меньше минуты. Потом молча повернулся и ушел. Двое телохранителей последовали за ним. Никто из них за все это время не издал ни звука. Когда Санчес отошел настолько, что уже не мог услышать, тетушка Бетси сказала: – С таким дурным человеком не стоит затевать вражду. – Знаю, – ответил Карлос со вздохом. 2 Той ночью Эбрима возлег с бабкой Карлоса. На мужской половине дома Карлос и Барни спали наверху, а Эбрима обычно ночевал на циновке на полу нижнего этажа. Но той ночью африканец пролежал, должно быть, с полчаса, дожидаясь, пока все заснут и в доме установится тишина; затем поднялся и осторожно пробрался на женскую половину. Скользнул в постель к Элисе, и они предались любви. Да, Элиса была старой и уродливой белокожей женщиной, но в темноте ее уродство не бросалось в глаза, а ее тело было теплым и податливым. Эта старуха всегда была добра к Эбриме. Он нисколько ее не любил, ничего подобного, однако ничуть не скупился, одаривая женщину тем, что ей требовалось. Потом, когда Элиса задремала, Эбрима лежал без сна и вспоминал, как все случилось в первый раз. Его привезли в Севилью на корабле работорговцев и продали отцу Карлоса десять лет назад. Он тосковал по дому и семье, был одинок и близок к отчаянию. Как-то в воскресенье, когда все домочадцы отправились в церковь, бабка Карлоса – Барни звал ее тетушкой Бетси, а Эбрима величал Элисой – наткнулась на него, плачущего в укромном уголке. К изумлению раба, она осушила его слезы поцелуями и прижала его голову к своей мягкой груди; истосковавшийся по простому человеческому участию, он тогда жадно накинулся на нее. Эбрима понимал, что Элиса его использует, что она в любое мгновение может разорвать эти отношения, – понимал, но сам отказаться не мог. Ведь она была единственным человеческим существом, раскрывавшим ему объятия. Она дарила ему утешение все десять лет пребывания на чужбине. |