Книга Сущность зла, страница 74 – Лука Д'Андреа

Я заметил, что Манфред сбрил усы. Лицо его казалось голым, исхудавшим.

— Как вы, Сэлинджер?

— Я пришел, чтобы…

— Знаю.

Я прочистил горло.

— А вы как себя чувствуете, Манфред?

— Обшивая дьявола, рано или поздно уколешься, — проговорил Krampusmeister. — Небольшая проблема с сердцем. Ничего серьезного. Отдых, пара инъекций, и все пройдет: госпожа Крюн — настоящая медсестра, прекрасный профессионал. Благодаря ей мне уже намного лучше. Все мы пережили стресс.

— Я наговорил вам ужасных вещей, Манфред. Мне очень жаль.

Он не ответил. Склонился к большим псам, стал гладить их.

Я протянул ему экспертное заключение Эви.

Манфред с серьезным лицом изучил документ.

— Ее ждало блестящее будущее. Она оказалась права, знаете? Консорциум из Трента был вынужден отступиться. Там работали по старинке, полагая, будто кирпич и бетон никогда не выйдут из моды. Но кирпич и бетон обладают весом. Я имею в виду, не только в буквальном смысле, но и в переносном тоже. Стекло, сталь, алюминий, дерево… вот материалы будущего. Я уже тогда это понимал.

Мне вспомнился стройный, современный силуэт Туристического центра.

— Когда я узнал, что другим людям пришла в голову идея использовать Блеттербах, я думал, что умру. У меня не было достаточно денег, понимаете? Слишком много строек, а наличных мало. Вложения скоро бы окупились, деньги бы вернулись ко мне, но в тот момент? Возьмись я продавать жареные каштаны на обочине автострады, и то заработал бы за день больше, чем было у меня тогда на банковском счете. Я впал в отчаяние: дело, за которое я столько сражался, ускользало у меня из рук.

Он покачал головой.

— Потом я подумал об Эви. Блестящая, умная девушка. И честолюбивая. Кроме того, ее уважали в Зибенхохе. Все знали, какая у нее мать и как она сама поднимала Маркуса. Я не стал связываться с ней лично. Если бы я так поступил, она сочла бы своим долгом отказаться. Но я мог обмолвиться словом в одном месте, в другом, в третьем. Слухи о том, что кто-то собирается строить Туристический центр на Блеттербахе, причем устаревшими, разрушающими ландшафт методами, быстро дошли до ее ушей.

Манфред щелкнул пальцами.

— Она подготовила отчет за очень короткое время. Ведь она знала там каждый камень. Для консорциума из Тренто ее экспертиза явилась как гром среди ясного неба. Они подали в суд, а суды длятся целую вечность. Достаточно, чтобы я поставил на ноги «Каголь Эдилбау» и предложил собственный проект.

— Стекло, алюминий и дерево.

— Именно так.

— Но…

— Я тоже тогда так подумал. Задавался вопросом, могли ли люди из консорциума взбеситься настолько, чтобы убить Эви. Вы, Сэлинджер, всего лишь шли по моим следам.

— Не по вашим, Манфред. Гюнтера.

Манфред закрыл глаза. Вздохнул:

— Я узнал слишком поздно. Гюнтер никогда не говорил об этом со мной. Он нашел экспертное заключение и вбил себе в голову, что убийца — я. Его брат, понимаете? Если бы он поделился со мной… доверился мне, может статься, что… — Манфред покачал головой. — Оставим мертвых в покое. Они счастливее нас.

— Иногда и я так думаю.

Мы сидели молча: слышалось только дыхание доберманов и скрип ставен под порывами фёна.

— Я назвал вас убийцей, Манфред. Мне очень жаль. Мне не следовало…

— Дело прошлое. Да ведь и я обозвал вас так же.

— Вы были правы, я и есть убийца.

— Вы никого не убивали, Сэлинджер.

— Я рассказал Бригитте об экспертном заключении. Заявил, будто Гюнтер знал о вас, и…

Я не смог сдержать рыдания. Перед глазами стояло лицо Бригитты, когда она выгоняла меня. Она выглядела так, будто потеряла все.

— Бригитта передала мне весь ваш разговор, Сэлинджер. Не стану скрывать: в определенном смысле я уже давно присматриваю за вами. Я понял, что на самом деле вы расследуете убийства на Блеттербахе. Знал, что рано или поздно вы выйдете на Бригитту. Знал, что рано или поздно история с экспертным заключением Эви вылезет наружу. Я давно уже о ней и думать забыл. Наверное, тем утром вы заметили, как я выхожу из дома Бригитты. Я-то видел вас, Сэлинджер. У вас все было написано на лице. Вы наткнулись на экспертное заключение и пошли по неверному пути. И я решил исправить положение.

Я вспомнил черный «мерседес».

— У вас было столько лет, чтобы избавиться от этой проклятой экспертизы. — Я не мог поверить, чтобы Манфред проявил такое легкомыслие. — Зачем же вы все время держали ее в музыкальной шкатулке?

Манфред поднял глаза к потолку, туда, где находилась комната Гюнтера.

— Я думал, бумага надежно спрятана. А уничтожить ее было бы неправильно.

— И после моего ухода вы изложили Бригитте свою версию.

— Не мою версию, а чистую правду. О консорциуме из Трента, о денежных затруднениях «Каголь Эдилбау». О том, как я распространил слухи, чтобы они дошли до Эви, и тем самым вставил палки в колеса конкурентам. Я не хотел, чтобы у Бригитты сложилось неверное мнение. В конце она призналась, что ей стало легче.

— Но она сказала неправду.

— Да, она сказала неправду. Теперь я это понимаю, но поверьте мне, никто не смог бы ее удержать. Бедная женщина в третий раз пыталась сделать это.

— Покончить с собой?

— Да. Она, Сэлинджер, покончила с собой не из-за Гюнтера или Эви. Она покончила с собой потому, что себя ненавидела, а когда человек ненавидит себя до того, что желает умереть…

7

В середине марта я отвел Аннелизе в сторонку и сказал:

— Хочу вернуться в Нью-Йорк. Это место отдалило нас друг от друга. А я не хочу тебя терять. Ни за что на свете.

Мы обнялись, и я почувствовал, как тает лед, скопившийся в груди.

Этой ночью Аннелизе не стала запирать дверь в спальню.

Мы любили друг друга. Вначале неловко, словно боялись нанести рану. Когда все закончилось, лежали и слушали, как выравнивается наше дыхание.

Я заснул, теша себя мечтой, будто кошмар закончился.

1

На втором этаже дома в Вельшбодене Вернер лежал на полу, навзничь. Невидящий взгляд, одна рука прижата к груди, вторая заломлена за спину под неестественным углом.

Вернер не шевелился.

2

Я увидел, что дверь открыта, и вошел, громко окликая его, но не получил ответа. Это меня не насторожило. Я подумал, что Вернер, как он и грозился, прибирается на чердаке. И я поднялся на второй этаж.