Онлайн книга «Моя жизнь с Гертрудой Стайн»
|
Здесь имеет место быть множество выставок — художники малюют дурацкие абстракции, которые так и не стали картинами, а для декоративного искусства они чересчур вычурны. Пикассо — на юге, избегает нынешнего направления, занимаясь изготовлением, точнее дизайном и раскрашиванием керамических изделий. Жан Кокто — единственный, кто сохранил прежнюю удаль — нестареющий и энергичный. Он сберегает столь немодные добродетели как щедрость, преданность и создает, говорят, хорошие фильмы. Сейчас на итальянский язык переводится без сокращений «Становление американцев». Если бы только об этом знала Гертруда — они переводят и четыре других произведения — предполагают в конечном итоге перевести все. Издатель Мандадори — увлеченный поклонник Гертруды. Роман «Становление американцев» ходил по рукам среди бойцов Сопротивления — роман относили к литературе освобождения — как бы возрадовалась всему этому Гертруда. Все это рассказала мне переводчица [Фернанда Пивано], проведшая у меня три дня — такая теплая, приятная симпатичная женщина. Французские переводы продолжаются — последняя вышедшая книга «Три Жизни». Книга «Последние Оперы и Пьесы» из неизданных, которую Ван Вехтен пристроил в «Райнхарт», откладывается до октября или января. Книга, написанная Кидди [126], вышла из печати. Не та, что я видела в рукописи — n’en parlons pas [Plus?] [127]. Отец Бернадет из Откома ныне служит в Ле ля Роз и в последнее время появляется в Париже чаще, чем прежде. Приходил на днях навестить меня. Писала ли я тебе, что Даниель Ропс купил a domaine [128] на Лак де Бурже. Его «Жизнь Христа» — для взрослых — для детей — иллюстрированная — без иллюстраций — с пояснениями — без пояснений — de luxe — не luxe — продается миллионами экземпляров. Он говорит, что больше не будет писать романов ни о жизни святых — ни мучеников и мистиков — не было еще более предприимчивого продавца чем он — Мадлен [Ропс] остается загадкой для меня — что она осознает — знает она все или ничего — она — привлекательный объект. Помнишь ли ты Сесиля Битона — он отчаянно влюблен в Грету Гарбо, а графиня Кентская в такой же степени влюблена в него. Тебе нравятся мои сплетни? — каждый рассказывает их мне понемногу — в итоге я знаю все — ни одна из них не привлекает моего внимания надолго, чтобы следить за ее развитием. Помнишь ли мадам Жиро — она живет в монастыре, недалеко отсюда — печальный конец, не так как живешь с bons secours [129] — но ее внучка замужем (трое детей) и для нее нет свободной комнаты. Пожизненное заключение Бернару Фаю заменено на 20-летний срок, так что когда случится амнистия политическим заключенным, он освободится. Если к власти придет де Голль — он может — он объявит амнистию еще до конца этого года. Если нет, возможно кто-нибудь другой — но это маловероятно. Я только что узнала забавную французскую диковинку. Если на свадебном приглашении приведено время Мессы «в полдень», имеется в виду час дня, когда указывают «в полдень точно», то это в 12:30, а если пишут «очень точно в полдень», это и означает в полдень. Разве они не очаровательные дети?! Это их затянувшееся детство, которое делает их такими удивительно наивными позднее. А теперь перейдем к кухне. Знаешь, Уэнделл Уилкокс как-то подшучивал надо мной, упрекая в трусости — мол, я боялась использовать дрожжи — теперь я собираюсь их использовать — как получится, так и получится. Всегда с любовью к тебе, мой дорогой. Не забывай меня, пиши поскорей. Элис.
____________
Дорогие Кидди! Нет, никого из Стайнов не беспокоило творчество Гертруды. Автомобиль Форд — тетушка Полин — на подножке которого ты сидел, был назван в честь матери Фреда Стайна по причинам тебе известным, и это не могло доставить радость ее чувствительным детям. Мадам Жиро из Сейзерье — кто помнит тебя настолько хорошо, что будет крайне невежливо, если ты не вернешь ей комплимент — была вчера и сказала, что слышала La Voix d’Amerique о Гертруде — она довольна самим фактом рассказа о Гертруде, но не самим содержанием — можно было сделать гораздо интереснее. Пикассо неожиданно вернулся в Париж на зимний период, видимо, горшки начали надоедать — он мой сосед, но я его еще не видела. У Аллана Стайна очередной crise, он отчаянно болен, но благодаря новому специалисту и хоспису он избавлен от боли и спит нормально — так что сейчас больше надежды, чем прежде. Торнтон с сестрой прошлым вечером взяли меня на ораторию Берлиоза в Нотр Дам, освещенный с наружи потоком света, а внутри — сдержанно, достаточно чтобы вынести и развесить флаги по обеим сторонам — флаги ООН, для их делегатов устраивался концерт. Звездно-полосатый по одну сторону алтаря — красный флаг с серпом и молотом — по другую! Иллюминация Нотр Дама несравнимая — в дневное время [собор] в Шартре, при лунном свете — Реймс. Все на сегодняшний вечер и всегдашняя любовь к вам обоим. Элис.
____________
Лилиан, дорогая! Прежде всего сообщаю, что получила чек. Он уехал на Пасху (да, прибыл сразу же после Рождества, а сейчас Святая неделя) к семье из 11 человек — отец, мать, бабушка и 8 детей — из которых только двое в возрасте, позволяющем немного зарабатывать на жизнь. Они отпишут тебе — конечно двадцать долларов более чем достаточно для работающих людей иметь праздничный обед — у них предположительно будет cochon [130] — хорошая порция мяса — овощи — не картофель или капуста — апельсины и бананы — стакан вина и кофе. Спасибо от их имени, дорогая Лили. Когда у меня будут и время и деньги, я навещу доктора по артриту, болезнь постоянно напоминает о себе — так изнуряет — ходить с головой, постоянно опущенной к земле, тяжко. Чтобы доказать, что я примерная американка, постараюсь вылечиться. Грис крайне редко выставляется на продажу — его отдача не была похожей на Матисса или Пикассо — я имею в виду за год — он рисовал всего лишь 15 лет — это годы полностью отданы живописи — 1912–1927 гг. — он умер на следующий год в возрасте 40 лет. У меня есть литография, им подаренная — из тех, что я думаю, называется первым оттиском, я хотела бы, чтобы она была у тебя. Она очень подходящая — иллюстрация к ограниченному тиражу пьесы Le Casseur d’Assiettes Салакру [131] — сделана, когда они оба были молоды. Я подумаю, как доставить ее тебе и чем могу заменить на стене — но ты вскоре ее получишь, так или иначе. Дорогая, я только что взглянула на нее — это рисунок чернилами и пером! Только не подумай плохо обо мне, если я попрошу тебя оставить литографию Йельскому университету. Я обещала им отдать мою небольшую меморабилию. Но пока я хочу, чтобы ты владела ею в течение своей жизни. Да, Хуан был удивительным человеком. Я подразнивала его, называя Андреа дель Сарто, совершенным художником. Он знал и понимал все — стоило только спросить Хуана, почему и как, и он кристально четко все пояснял — и не только в отношении живописи — он понимал людей и человеческие отношения, был самым благородным человеком, которого я встречала — упрямый, хотя и понимающий свои слабости. Он был слаб — говорил, что испорчен, каким может быть только испанец — и ненавидел это. Он был абсолютно dépouillé [132] всего — такой святой в человеческом облике. Он любил смеяться веселить других и танцевать (совсем никудышно). Он был красив — с чертами араба или негра или обоих — у него был сын, химик, унаследовавший его прекрасные и умные глаза. Известна ли тебе короткая зарисовка Гертруды «Жизнь и смерть Хуана Гриса». Он был первым моим умершим другом и это было ужасно*. До сих пор слышу, как мне говорят, все кончено — он страдал так долго и так сильно — и он знал, что его работа не закончена. Таким был Хуан — серьезным и до смешного веселым — его легко было рассмешить, он выглядел почти импозантным — дорогой, дорогой Хуан. |