Книга Жена моего мужа, страница 29 – Джейн Корри

Я позвонила Россу в обеденный перерыв и сказала, что Эд во сне произносит имя Давины. Росс сразу все понял и сочувственно слушал, а я незаметно для себя рассказала ему об анонимном письме с угрозами и как в полиции мне предложили «быть бдительной».

Росс не спешил с легкими решениями (как будто они существуют для такой ситуации!), но мне стало легче оттого, что я хотя бы выговорилась, озвучила свои страхи.

В тот вечер Эд поздно пришел домой.

– Встречался с другом, – объяснил он.

– С Давиной? – требовательно спросила я с бьющимся сердцем. Значит, Эд все-таки от меня уходит! Несмотря на его несносность, это повергло меня в ужас. Теперь придется все начинать сначала! Кто еще меня полюбит?

– Вообще-то с Россом. – Эд взял меня за руки. – Слушай, начало нашего брака было не лучшим, но я правда люблю тебя, Лили. Я беспокоюсь за тебя. Анонимное письмо, человек, который вырвал у тебя сумку, твои визиты в тюрьму к преступнику – все это мне не нравится. Я беспокоюсь.

– Что ж, очень жаль. У меня такая работа. – Это прозвучало грубо, но внутренне я испытала облегчение оттого, что Эду не все равно.

– Знаю… и восхищаюсь тобой. Росс говорит, ты одна на миллион, и он прав.

Эх, знал бы ты, Эд!..

– Разговор с ним напомнил мне, какой я счастливчик, – продолжал Эд, сжимая мне руки.

Надо же, пальцы у него совсем не замерзли, хотя он только что с улицы.

– Давай начнем все сначала. Пожалуйста!

– А Давина?

– А что Давина? – Эд посмотрел на меня в упор. – С Давиной все кончено, Лили. Я женился на тебе и хочу быть с тобой. Ты дашь нам шанс?

У меня совершенно нет сил. В офисе я разрываюсь между делами и постоянными звонками Тони Гордона. К счастью, оказалось, что он снял копии с документов, которые у меня украли. Тони сказал, что всегда делает минимум две копии с любой бумажки, хотя и «очень неудачно», что у меня украли оригиналы.

А дома у меня Эд – по полной программе. На этот раз он действительно видел меня, а не другую, повторял мое имя, а не ее. Я постепенно начала верить своему мужу, и мое тело начало отвечать его телу. Правда, иногда я все-таки выпадаю из реальности и представляю, что я не с Эдом, а с кем-то еще.

От чувства вины я стала раздражительной, а постоянное давление на работе делает меня вспыльчивой. Эд тоже не отстает.

– Надо переключаться, – сказал он, когда за ужином я просматривала документы в очередной папке и не глядя тыкала вилкой в тарелку. – Мы всю неделю почти не разговариваем.

Я покосилась на альбом с набросками возле его салфетки.

– Мне-то за это хоть платят, это не хобби. – Насмешка, спровоцированная накопившимся раздражением и тем, что я читала, вышла злой, но сожалеть было поздно.

– Когда-нибудь, – произнес Эд сдавленным голосом, будто выталкивая слова через силу, – когда-нибудь мне будут платить за то, чем я хочу заниматься больше всего на свете. А пока я корплю на ненавистной работе, чтобы приносить деньги в дом.

– Я тоже зарабатываю.

– Ты-то еще как зарабатываешь! Много чего!

Я хочу сохранить наш брак, но, что бы ни происходило в спальне, я уже не уверена, возможно ли это в принципе. Может, всему виной апелляция Джо Томаса? Когда суд вынесет решение, я снова смогу воспринимать происходящее спокойно. Но не сейчас. Слишком много всего происходит.

Приближается ненавистная дата – двадцать четвертое ноября. Уже восьмой раз. Каждый год этот день наступает быстрее, чем я ожидаю.

– Мне надо съездить к родителям, – сказала я Эду утром, когда мы лежали обнявшись. Прозвенел будильник, и мы собираемся с силами, чтобы встать с теплой постели (в квартире как в холодильнике) и приняться за работу. Но дольше откладывать нельзя. – Годовщина смерти Дэниэла.

Руки Эда напряглись.

– Что ж ты мне не сказала… Съездить с тобой? Я могу сказаться больным.

Хватит лжи…

– Спасибо, лучше я сама.

Мне вспомнилась версия событий, которую я изложила Эду при первом знакомстве. После этого мы о Дэниэле не говорили. Я рассказала ее и родителям. Они со мной согласились. Есть в жизни вещи, в которые посторонних не посвящают.

Я надеялась, что мать с отцом свыкнутся с потерей и жизнь пойдет своим чередом, но они словно застряли в смерти Дэниэла.

Обветшалая, но еще красивая усадьба в георгианском стиле, купленная много лет назад моими дедушкой и бабушкой, устроилась на вершине холма. С фасада дом обрамляют аккуратно подстриженные кусты, а позади тропинка сбегает к морю. Конюшня на старом месте. И призраки.

– Мы не хотим лишиться воспоминаний, – однажды сказала мне мать.

Разве как раз от них нам не нужно избавиться?

– Есть же среди них и хорошие, – мягко напомнил отец.

Идя к дому по посыпанной гравием дорожке, я уже жалела, что Эда нет рядом, чтобы взять меня за руку. Жалела, что не рассказала ему правду, когда была возможность.

Но, расскажи я правду, он наверняка ушел бы от меня.

– Лили! – Папа сгреб меня в медвежьи объятия.

Я не сопротивлялась, на секунду снова став ребенком, вернувшись в те дни, когда на душе было спокойно и радостно.

– Лили. – Слабый мамин голос, в котором слышалась напускная бодрость, прогнал это ощущение. – Давненько ты у нас не была.

– Извини… – начала я.

– Ничего, мы понимаем, как ты занята на работе. – Отец уже вел меня в гостиную.

Я присела на вытертый диван. Родители унаследовали прекрасный дом, но у них не хватает денег его содержать. Даже масляные радиаторы включаются редко. Я вздрогнула от холода, пожалев, что не захватила свитер потеплее.

– Я читал о твоем новом деле, – сказал папа. – Очень интересно. – Он не без гордости подал мне раскрытую «Дейли телеграф».

Сердце у меня замерло. На второй странице была большая статья: «Мать жертвы, погибшей в ванне с кипятком, наносит ответный удар».

Я пробежала газетные строчки. Все те же жуткие подробности смерти Сары Эванс, фотография жертвы, на которую я старалась не смотреть, и цитата из сказанного ее матерью: «Для меня непостижимо, как кто-то мог взяться защищать это чудовище, это исчадие ада».

А ниже были две фотографии – моя и Тони Гордона. Авторы статьи выбрали такие, где мы улыбаемся. Спорный выбор, учитывая обстоятельства. Откуда они их взяли? Из реестра профессиональных профилей, где содержится открытая информация?

– Похоже, ты взялась за что-то крупное, – с неподдельной гордостью заметил папа и налил мне джина с тоником.

– Откуда тебе знать, что этот человек невиновен? – тихо спросила мать, присев на диван уже со стаканом в руке. Она задумчиво смотрела в окно, на сад с голыми деревьями и на загон за ним.