Онлайн книга «Пест – Ломаный грош»
|
– Так то, поди, жена? – буркнул мужик. Старуха взглянула на мужика с укором, покачала головой и ответила: – Кто ж ведуна и ведьму обвенчает? Думай, что говоришь! – Все равно жена! Пусть не по праву, но по делу. Ежели след в след за ним, да под бок каждую ночь, хозяйство ежели ведет и за дело родово радеет – жена! – Вот придем к тому ведуну – попробуй скажи ей, что она жена ведовская, – ехидно улыбнулась старуха. – Проклянет тебя колен на семь! Вот тогда будет тебе жена! – А мож и не проклянет? – буркнул мужик. – Степного роду та ведьма. Глаз узкий, плечо узкое, ни грудей, ни ухвата нижнего, но глаз темный. Степняки всегда на расправу быстры были, а тут ведьма! Ежели бараном не заблеешь – хорошо будет. Мужик поежился и хмуро буркнул: – Услыхал я тебя, Еловая. – Почти пришли уже, поворот тот пройдем, а за ним будет уже и то поле, – старуха указывает на крутой изгиб дороги. – Ты вот что. Когда на поле придете – ищи мужика с одним глазом и шрамом на все лицо. Со лба до самого подбородку. Тот мужик учет припасам ведет и за порядком смотрит. Он тебя к ведовской землянке отведет. Телегу с клячей ему оставь. Глядишь, и сгодится кляча еще. Старуха останавливается и отходит в сторону, пропуская телегу. – А ты что же? Не пойдешь с нами? – удивленно спрашивает мужик. – А я в обрат пойду, встречать тех, кто заплутал, – улыбнулась старуха. Впереди взбрыкнула лошадь, и мужик мельком глянул на нее, а когда повернулся обратно, обнаружил на месте, где стояла Еловая, кучу елового лапника. – Вот те раз… – удивленно буркнул мужик и бегом припустил за телегой и остальными. * * * Кулак со сбитыми костяшками вытирает нос. Кровавая юшка превращается в красное размазанное пятно под носом. Потрескавшиеся губы произносят: – Сколько уже? – Третья сотня идет, – произносит Кара'кан. Белоснежное лицо, впалые щеки с торчащими скулами, синяки под глазами и тьма в глазах. Так выглядит ведьма на грани истощения. – Следующего зови, – тихо отвечает Пест, глядя в пол пустым взглядом. Девушка переводит взгляд на дверь, и та сама отворяется. В землянку тут же вносят молодую девушку. От плеча через всю грудь и живот проходит глубокая резаная рана. Пест прикрывает глаза и старается рассмотреть характер повреждений. Повязку на глаза уже не вяжет. Один из мужиков подходит к Кара'кан и кладет в деревянную миску четверть медной монетки. – Грудь целая, оцарапало до кости, – начинает бормотать юноша, не обращая внимания на трех мужиков, которые помогают выбраться уже здоровому, но не отошедшему от настойки. – Брюхо порезало глубоко, кишки порвало, с кишок в брюхо течет… Давай мака красного ей глоток, в брюхо полезть надо. Кара'кан без слов берет со столика заполненный на треть бутылёк и подносит ко рту девушки. Ведьма не поднимается с кривой лавки и все делает сидя. Ноги просто не держат. Губы раненой девушки едва шевелятся, но после первой капли она открывает рот. Кара'кан наливает в рот настоя ровно на глоток. Пест затягивает рану на груди, споласкивает руки в воде и, слегка дунув на них силой смерти, залезает в рану. После сращивания прорех и нескольких промываний «внутренностей» юноша начинает затягивать рану. Проходит пара минут, юноша встает и тянется к холщовому мешочку. Пошуршав рукой в мешке, юноша достает последний накопитель с силой. – Накопитель последний, придется до утра ждать, – хриплым голосом произносит юноша. – Уже утро, – с усмешкой замечает Кара'кан, и Пест удивленно смотрит в малюсенькое окошко. Юноша подходит к ведьме и, гладя ее по щеке, переливает в нее силу из камня. – Сегодня больше не справимся, – констатирует юный ведун и со вздохом добавляет: – Иначе спалим дар, к гадалке не ходи… А ты подремли, подремли пока… Ночью тебе легче будет, а я мужиков дерну, может, чего поесть найдем… С каждым прикосновением к щеке ведьмы та сильнее начинает прикрывать веки. Ведьма начинает клевать носом и спустя несколько секунд засыпает. Юноша опускает ее прямо на лавку, затем укладывает ноги. Сам Пест направляется к двери, мельком глянув на уже здоровую девушку и услышав ее дыхание. Отворив дверь, юноша оказывается свидетелем огромного собрания. Кто-то что-то кричит, кто-то кого-то пытается успокоить. В центре толпы с мечами наголо встал в оборону отряд дружины местного барона. Все в броне как на подбор, с гербами на щитах и средними мечами. Толпа беснуется и вот-вот накинется на небольшой отряд. В воздухе висит запах крови и смерти. Он настолько сильный, что, кажется, он уже липнет к телу, пропитывает одежду. В толпе слышатся выкрики: – За что? Чем мы не угодили государю, что нас голодом морить можно? – Аль мы скот какой, что нас в стойле держать? – А за люд посеченный кто ответ держать будет? Над отрядом гвардии поднимается боец с пышными усами и заметным даже под броней животом. – Я сэр Вильям Цурак – старший этого отряда! Я требую, чтобы вы… Речь усатого дворянина прервал камень, запущенный кем-то из-за спины остальных. Небольшой камень угодил прямо в лоб, заставив свалиться графа с телеги. – Чем мы провинились, что нас голодом морить надо? – спросил широкоплечий мужчина в первом ряду. – Заразных среди нас нет, больных и убогих или перебили, или они ужо с голодухи перемерли. – У вас есть сеньор, и пропитание – это его обяза… – начинает поднявшийся вновь дворянин. – Моего сеньора у замковых ворот рырги напополам рвали, когда я с жинкой и детьми лесом уходил, да так, что по болоту аки посуху пробежали… – А нас по дорогам гнали три дня без продыху – с бега на шаг, с шага на бег. Ни хабара, ни еды. Портки да лапти драные… – Винной долины тоже нет. А сеньор наш в бою сгинул… – Вы на моей земле, – шипит поднявшийся дворянин и начинает багроветь. Правая рука прижата к красной шишке не голове. – Вы мне не нужны, я вас кормить не нанимался! Одно слово государева приказчика, и я вас погоню прочь с моей земли! – А если не уйдем? – Сечь будем, как разбойников и смутьянов! – резко ответил усатый дворянин и слез с телеги. Один выкрик, и отряд гвардейцев начинает движение в сторону замка, не обращая внимания на галдящую толпу и еще пару камней, запущенных в щиты. Пест наблюдал за этой перепалкой с расстояния. Обострившийся дар заставил чувствовать гнев, ярость и отчаяние толпы. Еще самую малость, и народ бы сорвался, и в приступе ярости и безнадеги кинулся бы на гвардейский отряд. Рядом с юношей послышался знакомый скрипучий голос Колмора. |