Онлайн книга «Фонарик Лилька»
|
– А вам родители много денег давали в школе? – спросила Лиля. – У них самих много денег никогда не водилось, – ворчливо ответила я. – Откуда? Мама – медсестра, папа – врач ЛФК в поликлинике. Ну, по полтиннику в неделю было у меня. – А вы на что их тратили? Перед моими глазами вдруг всплыла картина. Мы от тети Сани возвращались, она в Арсаках живет, это дальше по Ярославской дороге ехать надо, и мама предложила, чтобы они с папой домой пошли, а я – в магазин забежала за хлебом. И дала мне денег еще, просто так. Купи, мол, дочка себе что-то. Может, наклейки с «Барби» или что там у вас в моде. А я пошла и купила себе мороженого. Пять стаканчиков вафельных. И, сидя на скамейке, съела все пять один за другим. – И у вас горло не заболело? – с восторгом спросила Лиля, когда я ей рассказала про мороженое. – Нет, что удивительно, – ответила я. – Понимаешь, я просто дорвалась. Мне в детстве запрещали мороженое. Топили его в кастрюле, чтобы поплыло, и только тогда давали есть. Я ангиной часто болела, и каждый раз приходилось антибиотики пить. Ну, мамка, конечно, волновалась и старалась мое горло беречь; папа ее все пугал рассказами про то, как антибиотики организм разрушают. Врачи, что поделать… – Как же вы не боялись заболеть, пока столько стаканчиков ели?! – Боялась, конечно. Говорю ж, дорвалась. Прямо башню снесло, как мороженого хотелось! Так что, может, и хорошо, если мы с тобой купим тебе бюстик. А то будешь на них все деньги переводить, как подрастешь. И ничего себе даже купить другого не сможешь – только весь дом будет лифаками завален. Мы засмеялись, а потом Лиля сказала: – А мороженого потом купим?.. – Не говори «гоп»! – сурово оборвала я ее. – Вон справа развал, пошли туда! Мы подошли к витрине, на которой горками были разложены самые разные бюстгальтеры: и кружевные и простые, спортивные, и однотонные и разноцветные. Я огляделась и приметила автомат с кофе. – Что-то в горле пересохло, – небрежно сказала я, – пойду сделаю себе капучино. А ты пока выбирай. Не люблю я эту дрянь химическую, но чего-то захотелось кофейку… Я не успела сделать и шагу, как Лилька цепко схватила меня за руку ниже локтя. – Галя! Подождите! Вы… вы куда?! – Я же сказала тебе – за кофе! – Нет-нет, не бросайте меня! Лилька подволокла меня к прилавку. И они обе, и Лилька, и молодая девчонка, торгующая бельем, черноволосая, с красным ободком, как какая-то Кармен, уставились на меня. Нашли тоже командира! – Галь, – сквозь зубы проговорила Лиля, – чего говорить-то? – Ну спроси, есть ли твой размер, – еле слышно ответила я. – А какой? – Я откуда знаю?!  – A y вас какой? Можно же просто меньше, чем ваш, попросить… – Я… Я не… – Вы не знаете?! – потрясенно спросила Лиля, разворачиваясь ко мне. – Мне нужно в туалет! – не выдержала я и метнулась в ту сторону, где были нарисованы две фигурки – мужская и женская. В узкой кабинке, изрисованной маркером, я достала мобильный телефон. Быстро нажала на кнопки. «Абонент недоступен». Это что еще за фокусы? В городе Пушкине нет метро! Где она может быть?! В дверь постучали. – Это я, – послышался жалобный голос Лили. Я промолчала, снова нажимая на кнопки. Ничего, если дозвонюсь, шепотом спрошу. Позора не допущу. Снова – «недоступен». Снова постучали. – Да сколько можно?! – проорала я. Лиля ответила всхлипыванием. В третий раз не дозвонившись, я распахнула дверь. – Ну что, что ты ревешь? – Я боюсь… – Чего ты боишься? Ну не знаем мы твой размер. Померяешь один, другой, третий. Вот и определимся! – Вот я и боюсь мерить, – проревела Лиля, – а вдруг мерить надо будет прямо там… за прилавком? – Да брось, что за чушь? Наверняка у них примерочные есть! – возмутилась я, но сама при этом похолодела: а вдруг и правда там, за прилавком, придется переодеваться? – Так, пошли, – не выдержала я, схватила Лильку за руку и выволокла из туалета. – А вы вспомнили свой размер? – плаксиво спросила Лиля. – Да не могу я его вспомнить! Потому что не знаю! – Как?! – А так! – А как же вы… – Да никак. – Вы его не носите? – Ношу! Слушай, Лиля, – я не смотрела ей в глаза, – давай я тебе объясню, в чем дело, но ты никаких вопросов после объяснения задавать не будешь? Вообще не будет никаких высказываний с твоей стороны! Обещаешь? Ладно. Мне белье поку… то есть дарит мама. По праздникам! Всё! Это было ужасно. Просто какое-то жуткое унижение – признаваться одиннадцатилетней девчонке, что я, хотя и живу одна, и зарабатываю, и даже решилась на замужество (счастье, что она ничего не знает про это!), ничего не знаю про размеры бюстгальтеров. Но и врать я не могла. У меня с враньем плохо. Мне родители всю жизнь правду говорили и меня приучили. Мне никогда не врали в поликлинике, что «эта тетя тебе делать ничего не будет». Объясняли честно: «Будет больно, но нужно просто потерпеть». Я, конечно, орала сначала, но потом папа как-то тихо спросил: «Было бы лучше, если б мы тебе соврали?» Я умолкла сразу же. Лилька молчала, и я искоса глянула на нее. Она жевала кончик косы и о чем-то думала. – Ну? – не выдержала я. – Чего ты молчишь? – Вы же сами сказали: никаких высказываний… – Ладно! Всё! Пошли! Чем быстрее мы закончим, тем лучше! Я подтащила ее к прилавку и произнесла три слова, которые вызывали у меня страшное смущение, но обойтись без которых было невозможно: – Нам нужен бюстгальтер! – Обеим? – деловито отреагировала Кармен. – Нет! – вздрогнула я. – Только ей. Только мы размера не знаем. – Ну это мы сейчас выясним, – успокаивающе сказала Кармен. – Подойди сюда, котеночек! Мне не понравился этот «котеночек», но перед продавщицей белья я застыла, как перед анакондой. Она была царицей в совершенно незнакомом мне государстве, и, поскольку я не знала правил, мне следовало помолчать. – Подними лапки, опусти лапки, молодец, – приговаривала Кармен, ловко обхватывая Лильку сантиметровой лентой, потом ослабляя и снова обхватывая. – Ну вот и определились. Вас померить? – Не надо, – вздрогнула я. |