Онлайн книга «Херсонеситы»
|
– Потому что земля не одинаковая. Разломы всякие, нагромождения камней, подземные реки. Если в каком-то месте произошли очень важные события, люди тоже это ощущают. Я тебе сейчас одно такое место покажу. Многие считают, что князь Владимир крестился там, а не в церкви, на остатках которой собор построили. Скоро Тася указала на небольшую ротонду. – Вот. Пришли. Евграф недоверчиво уставился на круглую беседку с металлическими колоннами и не особо нарядным куполом. – Ты считаешь, здесь мог креститься князь? Прямо так, на улице? Тася засмеялась: – Ой, нет, конечно! Это все недавно соорудили. Тут раньше огромный баптистерий был, и… – Чего? Чего …стерий? – Евграф попытался ухватить незнакомое звучание. – Ты вообще откуда все эти словечки знаешь? Специально заучивала? Тася пожала плечами. – Да как-то так получилось. То экскурсии, то Виталик… А что? Все просто. Баптистерий – это место для крещения. Храм с купелью. Все говорят, что здесь самая сильная энергетика. Попробуй, вдруг что-нибудь почувствуешь. – А ты? – Я – полный ноль. «Свято место пусто не бывает», – вспомнил Евграф. Народу здесь действительно хватало. Причем о чудесных свойствах площадки внутри ротонды, судя по закрытым глазам, вытянутым вперед или вверх рукам, молитвенно шевелящимся губам, были осведомлены все. Некоторые из «паломников» понимающе кивали, перешептывались, кто-то молча внимал пространству. «Ну не может же такого быть, чтобы я ничегошеньки не почувствовал!» Мысль казалось вполне логичной, но теория, как часто с ней случается, не совпала с практикой. Все старания уловить хоть какие-то изменения внутри или снаружи не привели ни к чему: ладони не горели, не кололо в пальцах, и вообще разочарованный организм сохранял полную безмятежность. – Слушай, Тась, я, наверное, урод, раз ничего не чувствую? – Тогда мы друзья по несчастью. – В ироничном ответе было что-то такое, отчего Евграфу снова захотелось спросить, зачем все это Тасе нужно. – Ладно, когда-нибудь научимся… Знаешь, пошли лучше к морю. Что-то мне надоело быть гидом! * * * Пляж на раскопках не считался городским: ни ограждений, ни волнорезов, ни спасателей, ни ларьков. Возник он стихийно и, какую бы войну ни объявляла ему администрация музея-заповедника, сдаваться не собирался. С раннего утра его заполняли люди, и отдыхал пляж, да и то не всегда, только ночью. Став босыми ногами на отшлифованные штормами валуны, Евграф сообразил, что именно об этом береге говорил в поезде Виктор Павлович. Гладкие окатыши красной и оранжевой черепицы, небольшие осколки какой-то глиняной утвари – все это было здесь и, наверное, в воде. – Слушай, Тась, как бы тут с маской понырять? У тебя нет, случайно? – Была, да сплыла. Дала однокласснику, он стекло разбил. – Эх, жалко! Я в поезде разговаривал с одним человеком. Он видел на дне столько всего! На три музея хватит. – Скажу деду, может, он даст денег на новую маску. – Тася побултыхала ногой в воде. – Теплая! – И, неожиданно толкнув Евграфа, засмеялась, предусмотрительно отскочила, нырнула. – Ну всё! – Он, не заботясь, что его не слышат, погрозил кулаком и почти в точности повторил движения заигрывающей с ним девчонки. В воде открыл глаза. Белые Тасины пятки мельтешили впереди. Внизу было дно. Настоящее морское дно с колышущейся бурой морской травой, плоской рыбиной, выползшим из расщелины небольшим крабом, студнеподобной медузой. Ух! Вот оно, лето! Вот они, настоящие каникулы! * * * Они проныряли часа полтора, пока Тася не осознала, что солнце тоже готово нырнуть в ставшую глянцево-черной воду. – Ого, стемнело! Дедушка будет волноваться. – Махнув рукой на прощание, она направилась к берегу. Выросшая у моря, Тася плыла здорово – красиво и стремительно. Когда Евграф коснулся ногами дна, девочка уже стояла одетая. – Я еще бы поплавала, только обещала, что вернусь не слишком поздно. После водной невесомости тело казалось тяжелым, неуклюжим, а приставшая к ступням мелкая галька – острой и колючей. Евграф доковылял до сложенной на плоском камне одежды. Прыгая на одной ноге, второй попытался попасть в липнущую штанину. – А завтра? – Что – завтра? – Завтра придешь? – Без проблем. Только сначала позанимаюсь с Виталиком. Ты тоже приходи. – Дался вам с теть Люсей этот Виталик! Тася вздохнула, глянула на почти погасший горизонт, на выползающую из него луну. Снова вздохнула. – Садись… – Зачем? А домой? – Успеем. Я тебе сейчас кое-что скажу, только ты не думай, будто я чокнутая. Ладно? – Постараюсь. Тася опустилась на камень, уткнулась подбородком в острые коленки. – И не перебивай. Я об этом еще никому не говорила. Только тебе. – Почему? Почему только мне? – Потому… В общем, слушай быстро. Я живу с дедом. Он очень хороший, добрый. А папа и мама… Их нет. – Развелись? – Н-нет. Два года назад мы с друзьями на машине поехали в Карпаты. Папа и дядя Леша вели по очереди. Дядя Леша уснул за рулем. В общем, выжила только я. – Тася всхлипнула. Евграф растерялся: что положено говорить в таких случаях, он не знал. – Меня сначала хотели в детский дом отдать, даже документы оформили, но дед не позволил. – Тась… – Только не говори, что тебе меня очень-очень жалко. Сама вижу. Мне тоже себя жалко. Но я придумала… – Что? – Понимаешь, в одной статье было написано, что есть люди, которые обладают особыми способностями и могут общаться с душами… тех людей, которых уже нет. Я придумала развить у себя такие способности, чтобы поговорить с мамой и папой. Или хотя бы узнать, что они живут где-то там. Что им хорошо. И что мы когда-нибудь обязательно встретимся. – А тебе не страшно? – Нет. Они же мои родители! В общем, потом я начиталась всякого. Оказывается, эти способности бывают врожденные и приобретенные. Ты понимаешь? Приобретенные! Потом случайно узнала про Виталика. Только у меня пока ничего не получается. – У тебя обязательно получится! – Вряд ли Евграф верил в собственное обещание, но отмолчаться было невозможно. – А вот сейчас ты, Евграф, врешь. Это и без способностей понятно. – Просто, понимаешь, все это мистика какая-то. Никаких энергий я не чувствую, ты тоже. Кто-то утверждает, что умеет. Виталик ваш, например. Но когда сам – полный ноль, в это трудно верить. |