Онлайн книга «Много шума из косметички»
|
– Швартуйтесь! – повторил старик и придвинул Надежде крепкий табурет из темного тяжелого дерева. Сам он открыл подвесной шкафчик, достал оттуда чайник, металлическую банку с заваркой и две тяжелые кружки в якорях и парусниках. Через две минуты каюта наполнилась ароматом свежезаваренного чая, Михалыч наполнил кружки и сел напротив Надежды. – Ну, как Валя? – осведомился он. – Вроде бы я слышал, что он сошел на берег, работает на гражданке? – Да, и уже очень давно, – сообщила Надежда. – Он инженер, и очень хороший… – Русалка ему в форштевень! – воскликнул старик. – Инженер! Он настоящий моряк, прирожденный… Я, конечно, извиняюсь, дамочка, за свои выражения, но не удержался… – Ничего. – Надежда улыбнулась. – А Валя, он демобилизовался по здоровью… ну опять же, чтобы семью чаще видеть. – По здоровью – это конечно… – вздохнул Михалыч. – Я вон тоже по здоровью ушел с флота в это училище, а только как вспомню закат на Филиппинах или, к примеру, раннее утро возле мыса Доброй Надежды… Акула ему, извиняюсь, в клотик! – Чай у вас хороший! – дипломатично проговорила Надежда. – Ароматный! – Я же говорю – настоящий капитанский! А все почему? – Он поднял прокуренный палец. – Потому что заварки нужно сыпать как следует! Настоящую капитанскую порцию! Ну, дамочка, вы меня о чем-то хотели спросить? – Да… – неуверенно протянула Надежда Николаевна. – Хотела у вас узнать об одном вашем выпускнике. Да только, к сожалению, не знаю его фамилию… – А имя? Отчество? Год выпуска? – Может быть, зовут его Сергей Максимович, а может, и нет… Он вполне мог чужим именем назваться. Год выпуска тоже не знаю, но сейчас ему лет сорок – сорок пять… – Ну, это, кашалот ему в переборку, несерьезно! Это, извиняюсь, плыви туда, не знаю куда! Как я могу о нем что-то сказать, если вы ничего не знаете? – Положим, кое-что я все же знаю. Он довольно заметно прихрамывает. Говорил, что сразу после выпускного бала поехал с друзьями кататься на мотоцикле, попал в аварию и заработал сложный перелом ноги. Из-за этого его комиссовали, так что он ни дня во флоте не служил… – Не во флоте, дамочка, – поправил Надежду Михалыч, насупившись. – Не во флоте, а на флоте! – Ну, извините, я таких тонкостей не знаю… и еще, – вспомнила Надежда, – еще у него такая татуировка на пальце – перстень с якорем. Но это, наверное, у многих моряков… – А ведь я, кажется, знаю, о ком вы спрашиваете, – протянул Михалыч, и лицо его неприязненно вытянулось. – Каракатица ему в шпангоут! Вы, дамочка, его по какому вопросу разыскиваете? Он вам, извиняюсь, кем приходится? – Никем. Я подозреваю, что он совершил преступление. – И правильно подозреваете, – прогрохотал старик, – скумбрия ему в трюм! Сергеем Максимовичем, говорите, назвался? Да он такой же Сергей Максимович, как я Владимир Ильич или, к примеру, Никита Сергеевич! Сергей Максимович – так прежнего начальника нашего училища звали, вице-адмирала Определенного. – Так я и думала, – вздохнула Надежда. – Не стал бы он своим именем представляться. – Я еще не договорил, дамочка! Говорите, на мотоцикле катался? Сколопендра ему в рундук! На мотоцикле-то это верно, только не просто катался. – Михалыч сделал паузу, перевел дыхание и продолжил: – Он с одним дружком магазин ограбил и с места преступления на мотоцикле удрал. Мотоцикл, между прочим, тоже угнал. Да далеко не уехал, в аварию попал. Для первого раза легко отделался – учли молодость, хорошие характеристики, чистосердечное раскаяние, дали один год. Ну, разумеется, на флот он не попал, с таким пятном на биографии да с поврежденной ногой. Однако потом, я слышал, он себя выдавал за морского офицера и даже форму носил. А сам… сам стал настоящим уголовником – грабежи, кражи, мошенничества всякие… Потом, говорят, завязал, на работу устроился, да я не очень верю. – Что-то в таком духе я и подозревала, – вздохнула Надежда. – И вы вот, дамочка, насчет татуировки сказали, – продолжил Михалыч. – И снова, как говорится, пальцем в небо. – А что, разве у моряков не бывает татуировок? – Бывают, конечно… – Михалыч смутился. – Даже у меня есть… молодой был, глупый… даже сказать неудобно, что у меня наколото и на каком, извиняюсь, месте. У некоторых моряков целые картины изображены! Помню, служил у нас на эсминце «Вразумительный» капитан-лейтенант Хвороба, так у него на спине была наколота картина на политическую тему – Карл Маркс и Фридрих Энгельс побеждают этого, как же его, Антидюринга! Замполит наш, капитан второго ранга Брус, лично эту татуировку проверял и не нашел, к чему придраться – все, говорит, политически выдержано, хоть на политинформации показывай в качестве наглядного пособия. – Так почему же вы говорите, что с тем человеком я пальцем в небо попала? – Вот именно, что пальцем! На всяких местах моряки наколки делают – на спине, на груди и на других, я извиняюсь, частях тела, только не на пальцах. Перстни на пальцах, дамочка, только уголовники накалывают, и каждый перстень что-то значит. К примеру, если цветок на перстне – это значит, что с самой юности человек на зоне обитает, еще по малолетке загремел, если кот наколот – это расшифровывается как «коренной обитатель тюрьмы», а если якорь, как у вашего знакомого, – это значит «Я корешей не выдаю». – Надо же! – удивилась Надежда. – Век живи – век учись! Так все же, как того человека звали и где он теперь может быть? – Звали его Константин Кефалиди, а где он теперь – это вопрос сложный… Откровенно скажу – не знаю и знать не хочу! Такое знакомство для человека приличного – просто позор! Выйдя из училища, Надежда малость приуныла. Получалось, что ходила она зря, потому что хоть она и выяснила о знакомом Лидии множество подробностей, но это ни к чему не привело. Под своей настоящей фамилией он наверняка не фигурирует, и затеряться в большом городе ему ничего не стоит. А искать его криминальных знакомых – благодарю покорно, можно так нарваться… Так, стало быть, поиски зашли в тупик. Надежда тряхнула головой и по старой инженерской привычке решила не биться этой самой головой в монолитную стену, а подойти к проблеме с другого конца. Раз она приняла гипотезу о том, что Лидия провернула все дело с украденными деньгами вместе с Константином Кефалиди, то где-то они должны были пересекаться. Вот Вера же видела его. Стало быть, и потом, в течение этого года, кто-то, знакомый с Лидией, мог знать что-то о Кефалиди. Подруг у Лидии не было, родственников тоже, значит, нужно искать знакомых по месту работы. Из банка она уволилась год назад, и звонить туда не стоит. Они все равно ничего не скажут – вон как Веру отфутболили. Да еще и заинтересуются – кто звонит, да откуда, да зачем вам Лидия, да вы сама кто такая… Она набрала номер Веры. – Все спишь? – нарочно сказала грубо, чтобы расшевелить эту тетеху. – Быстренько свяжись со своим непутевым муженьком и выясни, что он знает о месте работы Лидии. Говорил же он, что она в какую-то мелкую фирмочку бухгалтером устроилась… |