Онлайн книга «Переход»
|
– Ясно! – ответил матрос. – В двадцать ноль-ноль связь и шум через неделю. – Давайте! С Богом! Лодочный мотор загудел, и звук начал постепенно отдаляться. Движок «ярославца» снова заговорил на разные голоса. Тросы над головой Трифоныча пришли в движение, и он понял: его предприятие накрывается медным тазом. Выть хотелось! К тому же организм начинал «бунтовать» после молока. Глава двадцать седьмая
На Рытом  Высадка на мысе, шаманские дела и поимка «диверсанта» Рытый встретил путешественников небольшой волной и ярким полуденным солнцем. «Плюшка» мыса, глубоко выдающаяся на большую воду, по-прежнему напоминала Мишке формами и окраской нечто съедобное. Однако после шаманских историй пробовать на зуб такое изделие совсем не хотелось. Как бы тут самому в чей-нибудь обед не превратиться! На берег пошли в итальянской «резинке» «Zodiak» с транцем [46] и японским двигателем. Хорошая посудина, у отца Птахина такая же хранится в гараже. На рыбалке незаменима. Сделали три ходки. Первой отвезли Адыгу с ее черным котлом, половиной туши барана и двумя охапками дров для жертвенного костра. Та сразу начала что-то шаманить на суше. То на одно колено встанет, то на другое. Руками круги разводит. Мишку это сейчас не интересовало: он никак не мог проснуться. Морская болезнь себя не проявила. Наверняка, шарахайся он чаще между западным и восточным берегами, глядишь, и привык бы плавать без тошноты. Рассуждения прервал раздраженный Иван: – Остаешься? Так я твою долю жратвы на берег уже отправил… «Точно, – оценил Мишка. – Последний рейс». Пытаясь вспомнить хоть какую-то молитву, он не торопясь двинулся к борту. На берегу разгорался костер и стоял казан черного цвета. Адыга кружилась рядом. – Пошел! – скомандовал себе парень и полез через бортик. Пароход уходил на «отстой». Дядя Ваня раздавал последние инструкции. Напоследок он крикнул: – Давайте! С Богом! «Смотри, какой молодец! – радовался Мишка. – Хоть сейчас шаманить пойдет. Прямо как батя про Кубу рассказывал: христианство пополам с культом Вуду. Распятие кровью жертвенных курочек мажут. Бр-р-р-р…» После отцовских историй уже не раз замечал: как приснится кровь из перерезанной куриной артерии, так жди гадости какой-нибудь наутро. Мальчишка выскочил на берег, отошел подальше от шаманского действа и улегся на каремате. Через час обряд закончился. На лицах всей компании читалось удовлетворение. Мишка рассуждал про себя: «Пусть хоть во что-то верят – всё лучше атеизма. Спасибо Сафе, а я уж помолюсь как смогу». Встал на колени, ополоснул лицо и руки и обратился взором на Восток. Сначала помолился архистратигу Михаилу: – Моли Господа Бога обо мне, святый угодниче Божий Михаил… – Короткая молитва, да он длинных полностью и не знал. Потом попросил своими словами сберечь всех пришедших в гости на бурятскую землю и дать нужный совет, если беда какая случится. Последние слова рвались наружу сами, и он их почти кричал. Только начало шло из головы, а остальное прямо из сердца. Чувства обострились. Появился пульс-озноб, но не болезненный, а теплый. Дрожало в каждой клеточке. Подошла нашаманившаяся команда. Жирные разводы жертвенной баранины блестели на щеках. – Твоя доля нести. Определяйся, куда сложишь! – вывалил Иван прямо на землю кучу банок. – Тут вчера такое было!.. – продолжил дядька. – Коля расскажет. Николай, присевший на Мишкин каремат, совсем не был похож на того мужика себе на уме, каким показался Мишке в прошлую встречу. Пронзительно-чистый взгляд. Глубокие складки на лице. Жилистый и худой, как гвоздь. «Пожалуй, этот на бездорожье нас загонит», – подумал Мишка. – Быстро не пойдем, – сказал Николай, словно отвечая на безмолвные Мишкины опасения. – Я хоть и мало чего боюсь, но то, что вчера видел… Настороженное молчание повисло в воздухе. – Настоящее светопреставление! – начал рассказывать за него дядька. – Сначала канонада на правой стороне распадка, километров за десять. Началось около двенадцати ночи и грохотало с минуту. Потом вспышка и снова грохот секунд двадцать и сполохи сиреневые. Все напряженно слушали.  – Настоящий фейерверк! – вступил Николай. – Даже ущелье высветилось! Фантастика! Как раз на правой стороне, куда Юрка ушел. Чего уж они там сотворили? Помолчали, и Николай продолжил: – Поэтому идем не спеша, чтоб не пропасть. Следы внимательно смотрим. – Думаешь, они попались? – глянул задумчиво Иван. – Чую! Рытый есть Рытый… – Ну что, двинулись? – торопил Птахин. Дядькина угроза оставить его на корабле еще не миновала. Парень понимал: тому ничего не стоит приказать по рации – и прости-прощай приключение. – Нам бы надо до «стрелки» на реке добежать засветло, – частил он словами. – А с утра отправиться на стенку и плато. – Десять минут лежим, – ответил Николай. Похоже, в наземном путешествии он будет за главного. Дядька еще на пароходе сказал, что тот скорее егерь, чем рыбнадзоровец, и по земле ходить ему привычней. Взрослые вернулись за сидорами, а Мишка занялся упаковкой продуктов. Перелопатил видавший виды рюкзак на станке [47] и уложил самое тяжелое вниз. Остатки навязал сверху – объемно, но сбалансированно, и ничего жесткого на спине. Запасная обувь с сухими носками под рукой. Фляжка со свежей водой на поясе. Немного подумал и сменил кроссовки на размятые берцы – наверняка валуны попадутся. Закончил. Встал. Надел «станок» и подтянул лямки. Попрыгал. Тяжеловато, но, если не бежать, можно уйти хоть куда. Вспомнил, как бил в тайге кедровый орех в последний урожайный год и выносил каждую ходку по полкуля – за день два рейса. Перед отъездом решил сходить третий раз, хотя уже и смеркалось. Дорогу знал наизусть, но все равно споткнулся и рухнул животом на торчащий кверху острый сучок упавшей лесины. |