Книга Одно идеальное лето, страница 44 – Пейдж Тун

– Не чушь, – горячо возражаю я, хотя подозреваю, что так оно и есть. – В любом случае экскурсия так интереснее.

– По-моему, есть масса других увлекательных фактов, основанных не на выдумке.

– Да ты что? – Я складываю руки на груди. – Например?

– Например, тот факт, что Лорд Байрон держал ручного медведя, когда учился в Тринити.

– Это я уже слышала, – закатываю я глаза. – Якобы назло запрету держать собак. По-моему, это как раз полная чушь.

– Нет. Он писал об этом в письме Элизабет Пайгот в тысяча восемьсот седьмом году.

– Кто вообще такая Элизабет Пайгот?

– Пойдем пообедаем, – снова упрашивает Лукас. – И я расскажу тебе о ней все, – с широкой улыбкой добавляет он.

– Ну, от такого предложения невозможно отказаться, – с сарказмом говорю я.

Он берет меня за руку и поворачивает к себе.

– Прошу, Элис. – Улыбка исчезла. Он выглядит таким искренним, что я начинаю сомневаться. – Я должен объясниться.

Я пристально смотрю на него и киваю.

Все рестораны забиты до отказа, и Лукас предлагает поесть в Тринити.

– А это не слишком официально? – беспокойно спрашиваю я. – Разве вы не носите мантии и не обедаете в Большом зале?

Он улыбается:

– Студенты надевают мантии, только если хотят пойти в Большой зал ближе к вечеру. Обед и ранний ужин проходят в неформальной обстановке.

Большой зал. Звучит так непривычно. Если честно, я заинтригована.

Большой зал заполнен студентами, сидящими за четырьмя большими столами почти во всю длину огромного помещения. Оглядываясь вокруг, я чувствую себя почти в Хогвартсе. Стены отделаны темной древесиной, на потолке позолоченные балки, и над головой возвышаются витражные окна.

– Это высокий стол, – объясняет Лукас, когда мы проходим мимо столов поменьше, стоящих на небольшом возвышении. – Здесь сидят члены Совета Братства.

– Быть не может! – ахаю я. – Сам Фродо?

Он тихо посмеивается на мою шутку:

– Тринити появился до Толкиена.

Я сажусь напротив него. Здесь словно другой мир. Особый, элитный мир, частью которого мне никогда не стать. Должна признать: я завидую. Учиться в стенах этого колледжа…

– Лукас! – Кто-то окликает его по имени. Я поднимаю взгляд и вижу высокого, худощавого парня, спешащего к нам. У него темные растрепанные волосы и круглые очки. Симпатичный, хотя кажется немного занудным. На нем твидовый блейзер и клетчатая рубашка, бог знает сколько не видавшая глажки.

– Привет, Гарри, садись, – приветливо говорит Лукас, отодвигая для него стул.

– У меня есть Кряква! – заговорщическим шепотом сообщает он Лукасу, открывает рюкзак и демонстрирует спрятанную внутри деревянную утку. Что за черт? Вдруг Гарри замечает меня.

– Привет! Привет! – У него ужасно аристократический акцент.

Лукас представляет нас друг другу.

– О чем вы? – спрашиваю я.

– Кряква упала, – восторженно сообщает он.

Может, он идиот?

Лукас наклоняется вперед и объясняет, указывая на карниз у нас над головами:

– На стропилах обычно сидит утка. Не спрашивай почему. Одна из традиций Тринити.

– Я о ней слышала! – смутно припоминаю я.

– Не о ней, а о них. За эти годы сверху попадала целая стая, – рассказывает Лукас. – Гарри хочет посадить туда еще одну.

– Как ты это сделаешь? – с любопытством спрашиваю я. Потолок очень высокий.

Он стучит себя по носу.

– Ну, будь осторожен, – говорю я, немного беспокоясь о странном незнакомце.

– Смотри, она за меня переживает, – восхищенно говорит он Лукасу и снова поворачивается ко мне. – Я тебя раньше не видел. Ты первокурсница?

– Нет, я на втором.

– Элис не из Тринити, – объясняет Лукас.

– Только не говорите, что из Сент-Джонса, – поддразнивает Гарри. – Фу! Кыш!

Эти два колледжа издревле враждуют, хотя в основном – добродушно.

– Нет, – улыбаюсь я, – Я учусь в Англия-Раскин.

– А. Тогда понятно, – многозначительно говорит Гарри.

Почему он так сказал? Он меня оскорбляет?

– Все встает на свои места, – продолжает он, – а я уж подумал, мне нужны новые очки.

Я непонимающе смотрю на него.

– Он явно считает тебя такой же красивой, как я, – вмешивается Лукас, сразу заставляя меня покраснеть.

– Я бы обязательно заметил тебя раньше, – добавляет Гарри.

– Странно, что ты не видел Элис на реке, – говорит ему Лукас. – Она работает экскурсоводом на лодках.

– О нет! – с деланым ужасом восклицает Гарри, откинувшись на спинку стула и резко подняв руки. Несколько сидящих за нашим столом студентов с любопытством поворачиваются к нам. – Надеюсь, ты не из тех, кто рассказывает глупые истории.

Лукас старается сохранить невозмутимый вид.

Гарри продолжает дурацким голосом:

– Состояние Тринити составляет более двух миллиардов фунтов, и вы можете дойти пешком до Оксфорда… Или Йорка… Или Лондона… По землям, принадлежащим Тринити… Что за вздор!

– Эм… – начинаю я.

– Не обращай внимания, – перебивает Лукас, кивая на Гарри. – Он математик.

Я хмурюсь:

– В смысле?

– Они обычно или глубокие интроверты, или глубокие экстраверты, как, например, Гарри.

Гарри резко подается вперед, заставляя меня подпрыгнуть.

– Так как вы познакомились? Ты углядел Элис на реке?

– Да, – отвечает тот.

– Ну, не совсем так, – поправляю я. – Сначала ты спас меня от гнева велосипедиста.

– Еще до этого я несколько раз видел тебя на реке, – признается он, спокойно глядя мне в глаза.

– Правда? – удивляюсь я. Я никогда его не видела. С другой стороны, я и не смотрела.

– Что читаешь? – Гарри отвлекает меня от Лукаса.

– Ну, сейчас «Сердце Тьмы», – отвечаю я.

Гарри выглядит озадаченным.

– Он имеет в виду, что ты изучаешь, – объясняет Лукас.

– А! – совсем забыла, они говорят «читать» вместо «изучать». Еще одно различие между нашими мирами. – Английскую литературу.

Он кивает, пристально меня рассматривая. От его взгляда мне становится не по себе. Кажется, Лукас это замечает. Он поворачивается к Гарри:

– Тебе ни о чем не надо поговорить с Теренсом?

– Ах да! – Гарри вскакивает на ноги, чуть не опрокинув стул, и бежит за студентом, покидающим зал. Лукас снова поворачивается ко мне: