Онлайн книга «Кот недовинченный»
|
– Слушать не желаю твои бредни! – сердито фыркнула Катя и отвернулась к окну. – Хорошо, тогда я съем еще пирожное, – безо всякой логической связи с предшествующим разговором заявил Лелик и отошел к стойке со сладостями. А когда он вернулся и задумчиво надкусил пирожное, глаза у него застекленели (что означало редкий накал мыслительного процесса). Неожиданно Лелик вскричал – с набитым ртом, так что крошки «корзиночки» разлетелись во все стороны: – Эврика!! Я все понял! – Ну и что же ты понял? – скептически скривила рот Катя. – Помнишь туфли, которые нам твой Брасселини подарил? Он в них вставил радиомаячки!!! Тут уж Катя не выдержала – рассмеялась в голос: – Что за вздор! – Да! Да! – не слушая ее, азартно вскричал юноша. – Поэтому нашим мафиози даже и не пришлось гостиницы обзванивать! «Маячки» их вывели точно на нас! – Тяжелый параноидальный бред, – припечатала Катя. – Прогредиентная шизофрения. – Ты можешь ругаться своими прогредиентами сколько хочешь, – заупорствовал Ленчик, – да только я с радиомаячками путешествовать не желаю. Нас же вычислят в один момент! – Окстись! Какие маячки! Ведь мы же сами туфли в бутике Брасселини выбирали! Сами! Или, по-твоему, у Паоло на всей обуви подряд радиомаячки стоят? Он что, шпионским инвентарем торгует? – Но если ты помнишь, когда мы обувку выбрали, он сказал, что хочет ее упаковать. Затем вместе с туфлями ушел в подсобку. И не было его довольно долго. Вот за это время он нам радиомаячки и поставил! – И слушать не желаю эту белиберду! – возмущенная Катя резко встала из-за стола. Однако едва спутники вернулись к своему «Турбо-корсару», упорный юноша немедленно распаковал чемодан и достал коробку со своими великолепными, ручной работы, туфлями от «Брасселини». Он осмотрел полотняный чехол, затем коробку, потом едва не обнюхал всю поверхность и внутренности туфель. Затем пробормотал: «Что ж, жалко, но ничего не попишешь» – и достал из кармана швейцарский офицерский нож. Сделав надрез, он оторвал правый каблук. – Ничего… – растерянно пробормотал он, пока Катя в голос потешалась над «шпиономаном Леликом». Студент вскрыл левую туфлю – и тоже, естественно, ничего, кроме кожи, пластика и супинаторов, не обнаружил. – Давай теперь свои, – деловито скомандовал юноша. – А это – фигушки, – показала ему тетушка две аккуратные дульки. – Не дождешься. – Ну, тогда давай выбросим твои босоножки в реку… – заныл Ленчик. – Неужели тебе хочется путешествовать под постоянным колпаком русской мафии? – Уж как-нибудь! – отрезала Катя. – Хватит детских игр! Только туфли свои испортил! Давай садись в машину! Катя сменила Ленчика за рулем и первые сто послеобеденных километров принималась время от времени посмеиваться над «великим конспиратором Леонидом Коноплевым». Однако вскоре выяснялось, что он не так уж и не прав. Едва они миновали по объездной дороге Сарагосу, как в машине раздался телефонный звонок. Звонил Катин мобильник. Не снижая скорости, девушка правой рукой нашарила трубку и нажала «прием». То был синьор Брасселини. – Паоло, ты? – изумилась она. – Ты же должен быть в Нью-Йорке? – Я и есть в Нью-Йорке. – Наверно, разговор через океан кучу денег стоит? – кокетливо проворковала Катя. Но синьор Брасселини не принял игривого тона. Голос обувщика звучал одновременно и обиженно, и виновато. – Я хочу сказать тебе, Катьюша, одну ужасную вещь, – молвил он. – Что случилось? – Вчера, рано утром, когда я проводил вас в Вероне и вернулся в Венецию, ко мне на пороге моего дома подошли двое… Двое жутких мужчин… Это были русские, Катя… – Двое бритых – мордатых? – Ты их знаешь? – Очень шапочно. Продолжай. – Они представились твоими родственниками и сказали, что ищут тебя. – И?.. – Они спросили, не знаю ли я, куда вы с Ленчиком поехали. – И ты им рассказал?! – нахмурилась Катя. – Не сразу. Я спросил, какие у них доказательства, что они – твои родственники. И тогда они сказали, что будут ломать мне пальцы – по одному каждые три минуты. До тех пор, пока я не выдам, где находишься ты вместе со своим племянником… – И сколько они тебе успели сломать пальцев? – со сдержанной иронией поинтересовалась девушка. – Ни одного… – растерянно выдавил на другом конце телефонной линии синьор Брасселини. – Значит, ты предал нас практически безвозмездно, – усмехнулась Катя. – Но, Катя!.. Эти люди – они ведь настоящие бандиты!.. Разве я мог с ними спорить? – А как ты думаешь? – Но я же не герой Сопротивления, чтобы молчать под пытками! – Дело не в этом, Паоло. Ты рассказал им, где мы, вчера утром. Так? – Ну, так. – Почему же ты звонишь мне только сейчас? Прошло больше суток! Почему ты раньше не предупредил меня? – Но… Я не знал… – залепетал миланский обувщик. – Они сказали, чтоб я этого не делал… категорически не делал… И потом – я ведь летел в самолете, долго, а оттуда звонить нельзя… А ты… Как… – Он замялся. – Как твои дела? У тебя все в порядке? Кате хотелось сказать ему, насколько ей было страшно: когда громилы набросились на нее у гостиницы – и потом, когда они стреляли ей в спину, и как они с Ленчиком летели на мотороллере над разведенным мостом… Но она только усмехнулась: – Все в порядке, Паоло. Все в полном порядке. – И припечатала: – Только жаль, что ты оказался таким трусом. – Но, Катьюша… – проверещал на другом конце трансатлантического моста связи синьор Брасселини, однако она не дослушала, нажала «отбой» и в сердцах отбросила трубку. Ленчик сочувственно прислушивался к диалогу и все, видно, понял по ее репликам – однако чуткий мальчик не стал торжествовать по поводу афронта и, кажется, полной отставки несимпатичного ему обувщика. Не стал он и комментировать услышанное – просто молча глядел, отвернувшись, в боковое окно. – Какие все мужики козлы!! – в сердцах воскликнула Катя, потом взглянула на Ленчика и поправилась: – О присутствующих не говорю… До разговора с Брасселини она неслась по холмам Испании строго с предписанной скоростью в сто двадцать (не хватало им еще проблем с дорожной полицией!). Однако теперь, стиснув зубы и упершись руками в руль, прибавила газу. «Турбокорсар» охотно зарычал своей турбинкой, и стрелка спидометра медленно поползла, приближаясь к ста семидесяти. Леня, гонщик по натуре, не мог не одобрить подобного ускорения. Он делано зевнул и подначил тетушку: |