Книга Безмолвный дом, страница 4 – Фергюс Хьюм

– Но что заставляет вас так думать?

Вопрос этот и впрямь озадачил хозяйку, поскольку у нее не было никаких разумных оснований для столь диких предположений. Тем не менее она предприняла решительную попытку подкрепить свои доводы досужими сплетнями.

– Мистер Бервин, – многозначительно изрекла она, – живет в полном одиночестве в доме с привидениями.

– А почему бы ему не жить там? Любой человек имеет право быть мизантропом, если того пожелает.

– Он не имеет никакого права вести себя подобным образом в приличном месте, – отрезала мисс Грииб, качая головой. – В этом большом доме обставлены всего две комнаты, а остальные пустуют. Мистер Бервин не желает нанимать прислугу, которая жила бы с ним под одной крышей, а миссис Кебби, которая убирается у него, полагает, что пьет он просто ужасно. Кушанья ему доставляют из гостиницы «Нельсон», что за углом, и столуется он в полном одиночестве. Он не получает писем, не читает газет, торчит весь день дома и выходит лишь по вечерам, словно сова. Если он не преступник, мистер Дензил, то почему ведет себя столь неподобающим образом?

– Быть может, он недолюбливает своих собратьев и желает вести уединенный образ жизни.

Мисс Грииб упрямо покачала головой.

– Он, конечно, может недолюбливать своих собратьев, – многозначительно сказала она, – но это не мешает ему видеться с ними.

– И что же в этом плохого? – спросил Люциан, не давая себе труда скрыть презрение к столь нелепым предположениям.

– Быть может, и ничего, мистер Дензил; но откуда берутся те, с кем он видится, спрашиваю я вас?

– Что вы имеете в виду, мисс Грииб?

– А то, что они не приходят через парадную дверь, уж можете мне поверить, – мрачно продолжала женщина. – У этой площади имеется всего один вход, сэр, и там частенько дежурит Блайндерс, полицейский. Два или три раза ночью он встречал мистера Бервина, возвращавшегося домой, и обменивался с ним дружескими приветствиями – тот всегда был один!

– Так-так! И что же это означает, по-вашему? – нетерпеливо спросил Дензил.

– Это означает только то, мистер Дензил, что после встречи с мистером Бервином Блайндерс обошел площадь по кругу и заметил тени – две или даже три – на шторе в окне гостиной. И вот я вас спрашиваю, сэр, – повысила голос мисс Грииб с таким видом, словно приводила решающий аргумент, – если мистер Бервин вошел на площадь в одиночестве, как же к нему попали гости?!

– Быть может, через черный ход, – предположил Люциан.

И вновь мисс Грииб лишь покачала головой.

– Задний двор дома номер тринадцать я знаю как свои пять пальцев, – сообщила она. – Он обнесен забором, но никакого черного хода там нет. Чтобы попасть внутрь, вам нужно войти или через переднюю дверь, или спуститься вниз в подвал; ни то ни другое невозможно, чтобы этого не заметил Блайндерс у входа на площадь, следовательно, – с торжеством заключила мисс Грииб, – его визитеры никак не могли этого сделать!

– Они могли прийти на площадь днем, когда Блайндерса еще не было на дежурстве.

– Нет, сэр, – ответила мисс Грииб, готовая опровергнуть и это возражение. – Я уже думала об этом и, дабы исполнить свой долг перед местными обитателями, навела справки. Два раза я спрашивала об этом дежурившего днем полицейского, и оба раза он ответил мне, что мимо него никто не проходил.

– В таком случае, – в некотором замешательстве заметил Люциан, – мистер Бервин живет не один.

– Прошу простить меня, – заявила упрямая женщина, – но я уверена, что один. Миссис Кебби обошла весь дом и не нашла ни души. Нет, мистер Дензил, вы, конечно, можете думать как хотите, но с мистером Бервином явно что-то не так – если это, кстати, его настоящее имя, в чем я сильно сомневаюсь.

– Но почему, мисс Грииб?

– Потому, – ответила хозяйка, руководствовавшаяся женской логикой. – Если вы намерены заняться решением этой загадки, мистер Дензил, умоляю вас не делать этого, иначе вы можете столкнуться с чем-либо ужасным, помяните мое слово.

– Например?

– Ну, не знаю, – сказала мисс Грииб, тряхнув головой, и направилась к двери. – Не в моих правилах говорить о том, что я думаю. Я последний человек на свете, который станет вмешиваться в то, что его не касается, – такая уж я есть.

Завершив разговор на этой ноте, мисс Грииб исчезла, метнув напоследок на своего постояльца многозначительный взгляд и поджав губы.

На самом деле мисс Грииб не могла выдвинуть никаких обвинений против своего соседа из дома напротив и потому лишь намекнула на его соучастие в различного рода преступлениях, описать которые могла лишь весьма расплывчато.

Люциан, впрочем, отверг все эти предположения о криминальном прошлом постояльца дома напротив, сочтя их порождением весьма живого воображения мисс Грииб; тем не менее, даже вычленив из ее болтовни голые факты, он не мог не признать, что в мистере Бервине и его образе жизни кроется нечто странное. Этот человек был склонен жалеть себя и одновременно осуждать; намекал на то, что некие люди желают причинить ему вред; а тут еще загадочный эпизод с тенями на окне – все это пробудило в Дензиле любопытство, и он вдруг понял, что не успокоится, пока не найдет какое-либо разумное объяснение столь эксцентричным поступкам мистера Бервина.

Тем не менее он сказал себе, что не имеет никакого права совать нос в дела незнакомого человека, и честно попытался выбросить обитателя дома номер тринадцать из головы. Но это оказалась куда труднее, чем он ожидал.

Всю следующую неделю Люциан старательно гнал от себя любые мысли об этом и даже отказался обсуждать этот вопрос с мисс Грииб. Снедаемая любопытством, она навела все возможные справки в доказательство своих домыслов о поступках мистера Бервина и, за неимением возможности рассказать о них своему постояльцу, принялась судачить с соседями. Следствием этих бесконечных разговоров стало то, что взоры всех обитателей площади отныне обратились к дому номер тринадцать в ожидании некоей катастрофы, хотя никто и предположить не мог, что именно должно произойти.

Это смутное ощущение надвигающейся беды настолько овладело Люцианом и пробудило в нем столь жгучее любопытство, что он, стыдясь в душе собственной слабости, два вечера подряд прогуливался по площади в надежде встретить Бервина. Но оба раза его постигла неудача.

А вот на третью ночь ему повезло: засидевшись допоздна за книгами по юриспруденции, он вышел прогуляться налегке перед сном. Ночь выдалась холодная, сыпал мелкий снежок, поэтому Люциан оделся потеплее, закурил трубку и отправился на улицу подышать свежим воздухом. Над головой его раскинулось ясное морозное небо, в котором поблескивали искорки звезд и мягким светом сияла луна. Тротуар покрыл тонкий слой снега, а на голых ветвях деревьев повисла белая бахрома.

Подойдя к дому Бервина, молодой адвокат увидел, что в гостиной горит свет, а занавески на окне не задернуты, так что окно ярким квадратом выделялось в окружающей темноте. Вдруг на опущенные жалюзи легли две тени – мужчины и женщины. Очевидно, они остановились между окном и лампой, нечаянно обнаружив свое присутствие постороннему наблюдателю. Желая досмотреть до конца эту любопытную пантомиму, Люциан застыл на месте.