Книга Гран-при для убийцы, страница 92 – Чингиз Абдуллаев

— Руку, — крикнул Дронго. — Давай руку!

— Будь ты проклят, — с ненавистью сказал террорист и оттолкнул его руку, попытавшись в последний раз ударить того, кто сумел его остановить. И в следующий миг с диким криком полетел вниз.

Дронго стал осторожно спускаться. В коридоре уже стояли люди. Он вошел в лифт и спустился вниз, в разорванной одежде и окровавленный.

— Система кондиционирования, — прохрипел он, — проверьте систему.

Спасайте людей.

От усталости он едва держался на ногах. К нему подошел Райский.

— Что случилось?

— У вас в МОССАД был предатель, — прохрипел Дронго. — Он информировал Мула о всех моих передвижениях. Работал на Мула.

— Нет, — сказал Райский, — у нас не было информаторов Мула. Мы все проверили сами. Нам помогла Алиса, которую мы отправили в Израиль. Именно она просчитала все возможные варианты. В отделе информации у нас сидел информатор американского ЦРУ Гринберг, о котором мы все давно знали. Видимо, кто-то из американцев решил немного помочь Мулу.

— Но почему?

— Нефтяной контракт, — пояснил Райский, — они хотели сорвать нефтяной контракт между Ираном, Францией и Турцией. Их не устраивал этот контракт.

— И вы знали о Гринберге? — прошептал Дронго. — Может, это вас не устраивал такой контракт?

— Может быть, — печально согласился Райский, — может быть. Но вы можете быть удовлетворены. Иранцы получили «Гран-при». Теперь ясно, что они не помогали Мулу.

— А вы? — изумленно спросил Дронго. — А как же вы?

Райский отошел от него. Гурвич подскочил к Дронго, обнял его.

— Молодец!

— Ты знал про Гринберга?

— Ничего не знал, — растерялся Павел. — А почему ты спрашиваешь?

— Ничего, — махнул рукой Дронго. — Ничего. В Марселе остановили микроавтобус. Двое террористов спокойно вскрывали ящики, показывая полицейским апельсины. Увидев апельсины, Майкл Уэйвелл окончательно потерял голову. Он толкнул одного из полицейских и попытался бежать, но автоматная очередь была последним звуком, который он услышал в этой жизни.

К Дронго подошел Али Гадыр Тебризли. Ни слова не говоря, протянул руку.

Дронго пожал ее, растерянно улыбнувшись. Гурвич с улыбкой смотрел на руководителя иранской разведки.

— Я вас поздравляю, — сказал вдруг он. Али Гадыр обернулся. В глазах у него было изумление.

— Вы? — сказал он. — Вы поздравляете? Он явно смутился. Потом быстро кивнул:

— Спасибо, спасибо, — и отошел от них, словно устыдившись своей благодарности.

Повсюду раздавались веселые крики. На площади уже были задержаны сидевшие в автобусе фирмы оставшиеся двое террористов. Многие гости в зале так и не поняли, что произошло. Администрация фестиваля объявила, что последний фильм на фестивале — «Абсолютная власть» Клинта Иствуда — будет показан с трехчасовым опозданием во времени и начнется после одиннадцати вечера.

Дронго спускался по лестнице, когда почувствовал на своем плече чью-то руку. Он обернулся.

Это был отец.

— Я должен тобой гордиться? — строго спросил тот.

— Папа, — прошептал Дронго, — ты меня извини. Я тебя сегодня обманул.

— Надеюсь, в последний раз, — покачал головой отец, — ты же уже не маленький.

— Нет, — улыбнулся разбитым ртом Дронго, — я такой маленький, папа, я еще совсем глупый.

И, опираясь на руку отца, он начал спускаться вниз. Отец посмотрел на сына и покачал головой:

— Кажется, я даже не заметил, когда ты стал взрослым. Пошли. — И он положил руку ему на плечо, как когда-то делал в детстве.

Они пошли по шумной площади, затерявшись в толпе. Павел долго смотрел им вслед.

— Он гений, — услышал он за своей спиной глухой голос генерала и обернулся.

Райский стоял рядом со Светлицким.

— И хороший сын, — добавил Светлицкий, соглашаясь со своим израильским коллегой.