Онлайн книга «Иногда нам снятся старые собаки»
|
Дежурный всплескивал руками, прижимал их к груди и аргументированно парировал: – Вы себя в зеркало видели? Эти ваши маски, автоматы-пулемёты! Вы пипец страшные! Он испугался! Он студент! У него пейджер! У них получалось просто здорово. Братья Гримм. Но приехал комполка. Целый майор. Сирота, с законченным высшим юридическим образованием. Быстро рассказал дежурному, что будет с ним, если тот будет сношать мозги правосудию, и дал пинка подчиненному. Жернова репрессивного аппарата закрутились с новой силой! Меня оформили. Гайцы умчались. Дежурный затосковал: – Ну что будем теперь делать? Я тебя отпустить не могу. Сам видел. Теперь уже не на моем уровне решается. Звони папе. Какому папе? Тут и маме-то звонить неловко. На что нам друзья? – Аллё. Марат, привет! Марат служил в… ну пусть будет в ФСБ, которая тогда называлась ФСК… сложно объяснять место работы моего друга. – Здарова… (и как-то голос у него не очень бодрый). – Ты болеешь? – Караул как! Температура – сорок. Дома я лежу. – А-а-а-а… ну ладно… – Что случилось? Ты где? – Тут… возле дома… в Северо-Западном. – Мудак! Тебя хлопнули со стволом?! И дальше мой друг рассказал мне, как надо поступать с теми, кто покупает и таскает на себе левые стволы, хотя старшие товарищи им сто раз запретили это делать. – Я приеду сейчас, и тебе конец! Друг! Ни разу в тебе не сомневался. Дежурный тем временем совсем впал в меланхолию: – Скоро подойдёт дознаватель. Будет с тебя показания снимать. И в камеру тебя надо… Но как я могу… Нет! Не надо тебе в камеру! Пошли к операм! Эпизод третий В кабинете сидели четверо молодых людей, которые азартно играли в нарды на фофаны. – Пацаны! Пусть у вас парень посидит пока? – А он кто? – Задержанный. Ствол. – Ааа. Ну пусть сидит. И продолжили партию. Смеркалось. Кто-то предложил поесть пиццы. Милиционеры скинулись, гордо отказавшись от моей лепты: – Не гони… Ты ж у нас в гостях! И вот сидим, едим пиццу и пьём водку. Ну как без этого? А я же с задержания уставший, посему развезло меня великолепно. И вдруг распахнулась дверь и в кабинет влетел дежурный. В левой руке у него извивался понятой № 1, а в правой висел понятой № 2. Дежурный всем своим видом выражал недоумение: – Со-о-о-ос! Ну чё это за хрень творится?! Мы ж с тобой по-человечески! А ты нас так подставляешь! – Братан! Что случилось? Я отсюда вообще не выходил! – Приехал твой друг чекист, запугал этих гондонов (он встряхнул руками), и они в отказ пошли! Говорят, не видели, как ствол изымали, и вообще ничо не подписывали! Мне ж теперь кранты! В смысле сначала вот им (он снова встряхнул понятыми), а потом и мне! Я был уверен, мой друг не мог так топорно проводить операцию по моему освобождению из застенков. – Спокойно! Давай я выйду на пару минут и разберусь. В коридоре стоял сильно больной и сильно злой Марат. Я еще раз прослушал рассказ, что надо со мной сделать. Реально – отрывание яиц в этом рассказе самое милое. – Марат, неудобно перед ментами. Они нормальные пацаны. Кормят меня. Ты зачем понятых запугивал? – Да на хрен они мне нужны?! Просто спросил, чё да как было. Ага. «Просто спросил». И представиться, наверное не забыл. А понятые – люди немолодые и, видимо, решили, что в этом конфликте лучше принять сторону органов государственной безопасности. Ну и проявили инициативу. Возвращаюсь к операм. А там уже недалеко от насилия. Понятые стоят «руки на стену – ноги раздвинули», а вокруг носятся опера с дежурным и рассказывают, что сейчас с ними сделают! – Всё нормально. Они не пойдут в отказ. – Спасибо, брат! И мы вернулись к столу. Но снова распахнулась дверь и вошла мама. И что же она видит? Её сын – как ей сообщили добрые люди, задержанный милицией – уже сильно хороший сидит со стаканом водки в компании сотрудников уголовного розыска. А возле стены, раком, стоят два интересно пахнущих человека. Мама строго на всё это поглядела и произнесла: – Что. Здесь. Происходит? Понятой с понятиями тут же развернулся и начал жалостливо ныть: – Гражданочка! Тут чистый произвол происходит! Мусора поганые! Безвинных людей пытают! Понятых, конечно, сразу вывели в коридор, а маму быстро ввели в курс дела. Учитывая, что родительницу мою всего один раз за десять лет вызывали в школу, я заиграл в её глазах новыми красками. И тут один из оперов, внимательно посмотрев на маму, говорит: – Извините, а Вы в адвокатуре не работали? Я у вас, кажется, практику проходил! Ну всё! Начались воспоминания и умиления. Обо мне стали забывать. Мне даже пришлось покашлять. Милиционеры смутились и задумались: – Отпустить мы его не сможем. Пусть у нас переночует – вон диванчик. Удобный! Мы сами на нём спим. А уж завтра как-то всё и утрясется. Тут я подал голос: – Пацаны, мне надо к среде быть на воле! У нас концерт. А я его веду. На меня посмотрели как на идиота, а мама заметила: – Ничего. Тебя на твой концерт в наручниках привезут. Как Деточкина. Мама покинула нас, а мы продолжили отмечать мой арест! К нам присоединился и дознаватель – милая и юная девушка. Однако квасила, презрев гендерные отличия. И вдруг через час все вспомнили, что показания с меня надо таки снять. Бюрократия. Но дознавательнице процесс печатанья на компе уже не давался. Умаялась. – Со-о-ос, а ты печать умеешь? – Умею. – Попечатай сам? А я диктовать буду! Ну, пожа-а-а-алуйста! В Осетии не принято отказывать сотрудникам милиции, находящимся при исполнении. Тем более – сотрудницам. Наш творческий тандем родил потрясающий триллер с элементами шпионского боевика. Опера, которым мы по ролям почитали вслух протокол допроса, аплодировали, а некоторые места просили повторить! Потом была ночёвка на диванчике, которая прерывалась задержанными гражданами. Той ночью кабинет посетили: малолетние насильники, пьяный мужик, который с деревянным автоматом выставлял ларёк и был отметелен этим же автоматом, три путаны и барыга Жанна. Короче, ночь прошла спокойно. А утром меня препроводили в камеру. Опера закончили дежурство и, смущаясь, сказали, что не могут оставить меня в кабинете. Жаль – я сильно привык к диванчику… |