Онлайн книга «Бросить Word, увидеть World. Офисное рабство или красота мира»
|
Я спросила его: «Техно, скажи, пожалуйста, что значит „Бадум!“? И почему ты кричишь это слово в любой ситуации?» Техно тут же ответил: «„Бадум“ ничего не значит. Это просто хорошо звучит. И я выкрикиваю это слово, когда у меня хорошее настроение». Поймав мой непонимающий взгляд, он, ухмыльнувшись, сказал: «Никто этого не понимает. Нас, проходчиков, считают немного странными». Он действительно прав: Техно просто кричит: «Бадум», Каррек носит пять желтых боа из перьев для сомнительной церемонии по окончании похода, а также ручную мельницу для перца, Трембл в подходящей или неподходящей для этого ситуации хотел быть уверен, что пукает громче всех, а ДиДжей борется за титул самого громкого рыгуна, я же в любой подходящей ситуации раздеваюсь догола. Возможно, это немного странно, что мы прошли четыре тысячи двести семьдесят семь километров дикой природы. Когда мы на следующее утро снова отправились в путь, до канадской границы нам оставалось всего семьдесят километров. Оставалось в последний раз поставить палатки и переночевать, в последний раз собрать с утра рюкзак, в последний раз поесть готовый рис с брокколи… Радость от предстоящего окончания похода по МТХ перемешивалась с горьким осознанием того, что беззаботной походной жизни тоже придет конец. И по окончании похода из Немецкого Туриста я уже совсем скоро снова превращусь в Кристину Тюрмер. Но тем не менее предпоследний день на МТХ был одним из самых классных за последние пять месяцев. Как только я в то утро с ДиДжеем и Техно дошла до Рок Пасс, через облака пробилось солнце и разогнало вездесущую завесу тумана. Перед нами открылся завораживающе-прекрасный вид на покрытый снегом гребень северных каскадных гор. Мы остановились и сосредоточились. Техно вместо своего обычного «Бадум!» выдал трепетное «Вау!». После этого он снял с себя рюкзак, залез во внешний карман и радостно достал оттуда огромный косяк. «Техно, ну ведь ты же несерьезно, да? — воскликнула Каррек, которая, тяжело дыша, нагнала нас. — Ведь сейчас только половина десятого утра». «Почему это? Я вполне серьезен, — уверенно ответил ей Техно. — Я ведь не смогу взять это с собой в Канаду. И, кроме того, я не могу представить себе лучшего места, чтобы выкурить косячок». И тут я не могла с ним не согласиться. Один за другим приходили остальные путешественники из нашей группы, чтобы устроить общий перерыв. Техно, Пух и Страйд задорно открыли зонты в качестве защиты от солнца, поскольку мы уже отвыкли от такого количества ультрафиолета. Я расслабленно села около Тоука на скалу и наблюдала, как почти каждый фотографировал эту впечатляющую панораму. Тоук был здоровым, неуклюжим мужчиной под сорок из Амстердама. Он прошел уже Аппалачскую тропу, и Маршрут тихоокеанского хребта был для него вторым. Мы мечтательно смотрели на рассеченные вершины гор, которые возвышались над нами, и нам в лицо неожиданно засветило солнце. Тогда мне в голову внезапно пришло кое-что из путеводителя путешественника. «Тоук, а помнишь, что было написано на последней странице справочника?» — тут же спросила я соседа. «Да, конечно! — сразу же ответил мне Тоук. — Ты ведь имеешь в виду то странное хокку, которое написано на японском и английском?» «Я имею в виду вот это: „If this is all a dream, then I do not want to wake up — Если все это сон, то я не хочу просыпаться“. Когда я пять месяцев назад впервые прочитала это, я подумала, что они издеваются: хокку в справочнике…» Тоук усмехнулся: «Но теперь-то ты понимаешь, почему оно там написано, не так ли?» «Да, теперь я понимаю… Я тоже не хочу просыпаться, если завтра все это закончится», — задумчиво сказала я. Где-то с минуту мы молчали, а потом Тоук снова обратился ко мне: «ЭнТи, ведь ты же знаешь, что каждый проходит либо одну, либо три тропы здесь, в Америке. Никто не проходит две, никто, по крайней мере, по своей воле». «Да, я слышала об этом, — признала я. — Но почему?» «Если ты прошла одну и заразилась этим вирусом путешествий на дальние расстояния, ты не остановишься, пока не пройдешь все три. А если ты не заразилась этим, то ты ни за что не согласишься на второй раз», — заявил мне Тоук, и мы засмеялись. «Это ведь твой второй поход, не так ли? — спросила я. — А это значит, что…» «Именно! — прервал меня Тоук. — Это значит, что у меня уже есть планы на Маршрут главного водораздела материка. Иначе я не смогу просто так работать в последующие годы». «А ты уже примерно знаешь, когда ты отправишься в путешествие по МГВМ?» — спросила я и медленно встала, поскольку сегодня мне предстояло пройти еще двадцать пять километров. «Возможно, в две тысячи седьмом году», — ответил Тоук и тоже поднялся. «Ну, тогда, возможно, мы снова увидимся с тобой на МГВМ», — сказала я, надевая на плечи рюкзак. Мое предположение оказалось правдой. 22 сентября 2004 Пасайтен Уайлдернесс, Вашингтон, США 4277-й километр пути Последний день начался с дождя. Как обычно, нам предстояло пройти тридцать пять километров. В тот день тропа не подарила нам ничего, кроме многочасового подъема. Когда мы достигли отметки в две тысячи метров, пошел снег с дождем. Перед нами лежал запорошенный белый ландшафт. Тоук в последний раз написал свою любимую фразу на снегу: Жизнь хороша. Мы вдесятером шли друг за другом и фотографировали друг друга. Тоук поскользнулся на заснеженной тропе и упал на задницу. Он озадаченно посмотрел на меня снизу и сказал: «Это впервые за весь поход». «Вот как? — удивленно спросила я и подала ему руку. — Ты до этого никогда не поскальзывался?» «Нет, ни разу до этого момента», — признался он и поднялся. Напряжение росло с каждым шагом, а каждый шаг приближал нас к Канаде. Все болтали друг с другом и строили планы на сегодняшнюю вечеринку, посвященную окончанию похода. Никто не хотел говорить о жизни после похода, о той жизни, что ждала всех нас уже на следующий день. В четыре часа вечера вдалеке показалась граница, очерченная здесь прямой, как стрела, просекой. Со всех сторон слышалось «Бадум!» и ликование. Мы прибавили шаг и хотели уже дойти до конца. И мы дошли: монумент 78 — серебряный межевой столб, который располагался на сорок девятой параллели и отмечал границу между Канадой и США. Для нас же, проходчиков, более интересными были пять деревянных стрелок, на которых белой краской было написано: «Национальный видовой Маршрут тихоокеанского хребта — Северный край». Они копировали стрелки, которые находились на мексиканской границе, с которых я начала свой поход пять месяцев и один день назад. Я задумчиво смотрела на невзрачный памятник, но мои товарищи быстро вытянули меня из моих мыслей. Каррек открыла свой рюкзак и вытащила оттуда пять желтых боа из перьев, которые она отправила себе неделю назад. «Сестры, настало время для шоу! — задорно сказала она нам. — Раздеваемся и делаем групповую фотографию в боа из перьев!» |