Онлайн книга «Черно-белый танец»
|
Мама до сих пор варила ей по утрам ненавистную геркулесовую. Если завтракали вместе, приходилось давиться, но есть. А без маманиного контроля – ни за какие коврижки. Ну ее, эту клейкую полезную кашу. «Виолы» с хлебцами съем. И бутербродик с икрой», – решила Настя. Выпрыгнула из постели. И, как была в пижамке, направилась на кухню. – Шаланды, по-олные ке-фа-а-ли… – вдруг услышала она. В недоумении застыла на пороге. У плиты стоял незнакомый парень. Лохматый, синеглазый. И брови кустистые, мощные – почти как у Брежнева. Одет в грошовые спортивные брючки и байковую рубашку. Кто он? Ведет себя уверенно, явно не вор. Незваный гость между тем вывел новую руладу: – В Оде-ссу Костя-а при-и-иводил… Он ловко подцепил что-то со сковородки, перекинул в тарелку. – Эй… – хриплым от испуга голосом проговорила Настя. – А ты кто? И тут же поняла. Арсений! Дед ведь сказал вчера, что Арсений приезжает, а у Насти все из головы вон! «Поезд у него какой-то „пятьсот веселый“, в пять утра прибывает. Сам встречать, конечно, не поеду. Шофера придется отправлять». А бабушка бурчала, что Арсений может и на метро добраться. Дед еще возмутился: «Какое метро, Галя? Он в Москве первый раз, да с вещами!» Гость оторвался от сковородки. Широко улыбнулся. Пропел: – «Рыбачка Соня как-то в мае»… здравствуйте, милая Настя! У вас очень красивые крокодилы – ну, эти, на пижаме. Настя, наконец, очнулась. Наградила Арсения уничижительным взглядом и умчалась в комнату – переодеваться. Вот дела! Теперь в своей собственной квартире придется одеваться. Она с отвращением натянула джинсы и свитер. Ничего нет хуже, чем с утра, еще не проснувшись, натягивать дневную одежду – она такой колючей кажется… Вот спасибо деду, удружил! Настя вновь появилась в кухне и сдержанно поздоровалась: – Доброе утро. Вы, наверно, Арсений? Парень усмехнулся: – Доброе утро. Да, мы, наверно, Арсений. А вы, значит, Настя. Мы с вами в школе тоже на «вы» будем? А он языкастый! И не теряется: любимую бабулину сковородку уже изгваздал, вся в пригоревшем масле. – Зачем ножом-то царапать? – пробурчала Настя. – Вон, специальная лопаточка. Она стрельнула глазом на содержимое сковородки: дурачок, черный хлеб жарит! – Лопаточка? – удивленно переспросил Арсений. Настя снисходительно пояснила: – Это специальная сковородка, с антипригарным покрытием. Экспортная. Тьфу, то есть импортная. Во-первых, на ней можно жарить без масла. А во-вторых, ножом ее царапать нельзя: защитный слой нарушится. Чтобы переворачивать – вон, деревянная лопатка. Арсений смутился: – Первый раз про такое слышу… У нас все сковородки обычные. Настя перешла в наступление: – И хлеб у нас никто на огне не обжаривает. Если хочешь, чтобы теплый был – вон тостер, включай и грей. – Чего? Лобстер? «Темнота!» – чуть не брякнула Настя. Но сдержалась. Дед все-таки просил, чтобы она к гостю подобрее была… – Впрочем, ладно. Отчистим мы сковородку, пока бабушка не проснулась. «А этот Арсений совсем на шестнадцать лет не выглядит. Вон, какой высокий, и плечи мощные. В классе фурор произведет. Если, конечно, оденется поприличней». Настя уселась за стол и церемонно спросила: – Хорошо вы… хорошо ты доехал? – Нормально, – пожал плечами Арсений. – Только спать было жестко – матрасов на всех не хватило. – Да ладно! – не поверила Настя. – Как это? Арсений фыркнул. – Это только в фирменных поездах кругом крахмал-марафет. А я в пассажирском ехал. И вообще в плацкарте. Ладно, все клево. Будешь мои гренки? Настя с сомнением посмотрела на кусочки пригоревшего хлеба. – Вкусные! – заверил Арсений. – С солью, с перчиком. – Давай попробую, – неуверенно согласилась она. Открыла холодильник, достала плавленый сыр, батончик сервелата, вазочку с черной икрой. – Ух ты! – изумился Арсений. – А я думал, это к празднику. – Подумаешь, икра… – буркнула Настя. Фраза прозвучала как-то фальшиво. – А ты мидий когда-нибудь пробовала? – спросил Арсений. Настя удивилась: – Мидий? Дедушка их только в Брюсселе ел. – Что там в Брюсселе – не знаю, а у нас в Южнороссийске мидии классные, – заверил Арсений. – Костер на берегу разжигаешь. Потом ловишь их – и сразу в котелок, пока еще живые. – Фу, гадость, – сморщилась Настя. – Не гадость, а высший сорт. Не хуже моих гренок, – скромно сказал Арсений, подвигая к Насте стопочку пережаренного хлебца. – Да не мажь ты сыром, они и так вкусные! Настя осторожно откусила кусочек. А ведь не наврал! Хлеб во рту так и тает, и перчинки приятно покалывают язык. – Молодец, – искренне похвалила она. – Научишь меня такие делать? – Нет, – вздохнул Арсений. – Больше таких гренок не получится. Видишь – хлеб-то не покупной, а самодельный. Мне бабушка в дорогу испекла. – Хлеб? Сама испекла? – не поверила Настя. – А что тут такого? Она еще в войну научилась. Из чего угодно может испечь: хоть из отрубей, хоть из кукурузы. – Вот вы интересно живете, – улыбнулась Настя. – Мидий едите, хлеб печете. – Вы тоже не скучаете, – не остался в долгу Арсений. – Сковородки непригорающие, тостеры… А колонка у вас где? – Какая еще колонка? – не поняла Настя. – Ну, воду греть. Мне ж помыться с дороги надо. Настя хмыкнула: – У нас центральное водоснабжение. Кран открывай и мойся. А ты что, в школу сегодня не пойдешь? – Думаешь, надо? – скривился Арсений. – Я покемарить хотел, в поезде не выспался… Да и Ильич мне ничего про школу не говорил. Наверно, не оформил меня еще… – Во-первых, – не Ильич, а Егор Ильич, – поправила фамильярного гостя Настя. – Дед терпеть не может, когда его Ильичем называют. Хватит, говорит, с нас одного Ильича. Даже двух. А во-вторых… В школу ты, конечно, можешь не идти. Только смотри – у нас через неделю городуша по алгебре. – Городуша? – Городская контрольная. – Прикольно, – оценил Арсений. – У нас такого слова нет. Только алгебра меня не колышет. Я ее как орех щелкаю. – Раньше были рюмочки, а теперь – бокалы. Раньше были мальчики – а теперь нахалы, – задумчиво процитировала Настя из школьного фольклора. – Ладно, не хочешь – не ходи. А в четыре сегодня – английский. В смысле, у репетитора. Тоже не пойдешь? |