Книга Последний пророк, страница 79 – Барбара Вуд

Он говорил самым нежным, самым понимающим тоном, на какой только способен.

— Однажды вы подслушали, что отец Абигейл не был твоим отцом. Ваша мать призналась в любовной связи с семейным кучером. Сначала она держала это в тайне и ваш отец думал, что ребенок его, но чем старше ты становилась, тем очевиднее становилась сходство с кучером. Абигейл сказала мне, что ваш отец вычеркнул тебя из своего завещания, оставил без наследства и без гроша. Абигейл заботилась о тебе, и она надеялась, что после нашей свадьбы я приму все решения на себя. Я поклялся своей честью, что всегда буду заботиться о тебе. И я сдержал свое обещание.

После этого Фарадею стало намного легче, словно с плеч упала какая-то тяжелая ноша. Он ждал, что Беттина скажет ему, что она рада, что он знает ее тайну, и восхищается тем, что он сдержал свое слово.

Но в комнате воцарилась мертвая тишина. Беттина смотрела на него диким взглядом. Сжав пеньюар на груди, она прошептала:

— Абигейл сказала тебе это?

И вот в этот момент он понял, какую грубейшую ошибку допустил.

Она повернулась и выбежала из его комнаты, он услышал, как в ее спальне с грохотом захлопнулась дверь. Подавленный, он стоял и не знал, что ему делать дальше. Он слышал, как она рыдает, и от этого звука кровь леденела в его венах. В ее голосе он слышал горькое разочарование, и это тревожило его.

Он подошел к ее двери и постучался.

— Беттина, пожалуйста, позволь мне войти. Мы не можем оставить все вот так.

— Убирайся!

— Папочка?

Он повернулся и увидел сонную Моргану в ночной сорочке.

— Иди к себе в кровать, дорогая. Тетя Беттина неважно себя чувствует.

Он постучал еще раз, и когда ответа не последовало, попробовал дернуть за ручку. Слава богу, дверь оказалась незапертой.

Он никогда не заходил в ее комнату. Она была чистой, с розовыми обоями, со свежими цветами в вазах, с книгами и всякими разными женскими безделушками. Там хранились экземпляры журнала «Вечерняя субботняя почта», которые она любила перечитывать. В углу стоял ее любимый патефон «Виктрола». Как часто за закрытыми дверьми ее комнаты он слышал такие сентиментальные мелодии, как «Блестят серебром золотые кудри» и «После бала».

Она сидела на кровати и неистово рвала на части свой альбом, бросая под ноги открытки мистера Викерса. Фарадей начал подбирать их: панорамные виды африканских равнин, колючие деревья и львы, туземцы с копьями и щитами. Разворачивая их, он видел разные фамилии и адреса, но ни на одной из них не было имени «Беттина Лидделл». И ни одна открытка не была подписана мистером Викерсом. Она сказала ему правду!

— Я надеялась и молилась… — всхлипнула она.

Он сел радом с ней, взял ее за плечи и нежно, как только мог, сказал:

— Дорогая моя женщина, мне очень жаль, что произошло это недоразумение. Поверь мне, дело не в тебе, ты прекрасная женщина. Но мое сердце принадлежало Абигейл, и я не мог думать о ее сестре как-то иначе.

После этого разговора все могло бы хорошо закончиться, если бы Фарадей не увидел за плечами Беттины, на камине, фотографию в рамочке. Он моргнул в замешательстве, потому что он узнал эту фотографию, и все же она была ему незнакома.

Фарадей был совершенно обескуражен. Беттина заметила выражение его лица. Она повернулась, поняла, что так приковало его внимание, и ее лицо зарделось.

На камине, в золотой рамочке, он увидел свою свадебную фотографию: Фарадей стоял со шляпой в руке, а перед ним сидела Абигейл в шикарном свадебном платье и с букетом белых роз на коленях.

Но вместо лица Абигейл — лицо Беттины. Она аккуратно вырезала свое лицо из какой-то другой фотографии и приклеила его вместо лица своей сестры, превратив фото в свой свадебный снимок.

Фарадей убрал руки с ее плеч.

Их взгляды встретились.

— Индейцы, — прошептала она.

— Что?

— Индейцы украли тебя у меня.

— Беттина, что ты…

Она вскочила на ноги, ее безумные глаза метали молнии.

— Ты десять лет потратил на своих индейцев, а должен был тратить их на меня!

Она выбежала из комнаты, а он, изумленный, остался сидеть там и не двигался, пока не услышал грохот на кухне и крик.

Моргана!

Он стремительно бросился в прихожую, оттуда на кухню, где застал Беттину, сжимающую запястье его дочери. На полу у их ног лежали осколки разбитого стакана с молоком. Угли все еще тлели в печи, поскольку ночи уже были холодные. Крепко держа его дочь за руку, Беттина неожиданно вынула из печи раскаленную кочергу и прижгла ею отвратительную татуировку на лбу Морганы.

Девочка вскрикнула и упала без чувств. В воздухе запахло горелой человеческой плотью. Фарадей бросился к дочери, поднял ее на руки и выбежал с ней из кухни, а Беттина осталась одна, продолжая ругать индейцев, язычников и дикарей.

Вместе с Морганой он закрылся в своей спальне и, позаботившись о ее ране, решил оставить ее у себя до конца ночи.

На следующее утро Беттина спокойно приготовила завтрак, не упоминая о том, что произошло накануне ночью. Не говоря ни слова, Фарадей запряг повозку, уложил в нее всю свою коллекцию керамики из Пуэбло-Бонито, надел на Моргану пальто и отправился прочь из своего поместья.

Фарадей вернулся с деньгами, которые получил с продажи керамических изделий (хотя золотую оллу он оставил себе). Он вручил Беттине конверт с деньгами и сказал:

— Я договорился с Кэндлуэллами, что живут внизу у дороги. Моргана пока поживет у них. Когда я вернусь, я хочу, чтобы тебя здесь не было.

Когда он привез Моргану к Кэндлуэллам, он объяснил миссис Кэндлуэлл, что с Морганой произошел неприятный случай: она споткнулась и ударилась головой о печку. Он дал женщине мази и чистые бинты и объяснил ей, как ухаживать за ожогом, а она обещала бережно заботиться о его дочери. Потом он повесил на шею Морганы золотого единорога Абигейл и сказал, что он будет защищать ее.

Опустившись на колени перед своей десятилетней девочкой с большими серьезными глазами, он нежно взял ее за плечи и сказал:

— Мне нужно уехать на некоторое время. Но я вернусь, я обещаю. Пока меня не будет, помни, Моргана: я люблю тебя больше всего на свете, ты всегда рядом со мной, в моем сердце.

Он вынул из кармана запечатанный конверт и вложил его между ее маленькими ладошками.

— Спрячь его, ангелочек. Если я не вернусь к твоему дню рождения, то отдай его миссис Кэндлуэлл. В нем находится карта того места, где я буду находиться. Пока же никому его не показывай.

Фарадей собирался вступить на неизведанную территорию. Там могли быть скорпионы и гремучие змеи. План своего спасения нужно было готовить заранее.

Он поцеловал дочь и крепко прижал к своему сердцу. Потом он уехал, а Моргана осталась во дворе семейства Кэндлуэлл, провожая взглядом отца.