Онлайн книга «Предпоследний герой»
|
И она непременно найдет его и убедит старика, чтобы тот ей помог. «Интересно, сильный ли у него маразм? – гадала Настя. – И что значит: „Он лезет не в свои дела“? И почему бабка так уверена, что я обязательно найду его на Набережной?» Ладно, бог с ним пока, с этим дедком со странным именем Кир. Сначала – есть! Перекусывать, перехватывать, а еще лучше – объедаться! Вон и кафе показалось, то самое, где они столько раз были. Так что зря Сенька клевещет – говорит, что «топографический кретинизм у женщин неизлечим». Кафе со смешным названием «Василинка» являло собой штук десять пластмассовых столиков под сенью матерчатых тентов. Настя порадовалась: «Надо же, столы на улице! А у нас в Москве народ еще шубы не снял! А тут – до чего же хорошо! Тепло, можно ходить в легкой куртке – да и ту носить нараспашку. Но только южане не понимают своего счастья, в Москву рвутся – как Сенька». Настя выбрала самый шикарный стол – в уголке, у кустов тамариска. Нетерпеливо открыла меню. Так, шашлык – годится. И салат из свежих овощей – тоже сойдет. А уж «домашняя выпечка пахлава восточная», да под «кофе натуральный порционный», да с «мороженым разновидовым» – тем более. – Пересядь отсюда, – вдруг услышала она. Подняла глаза. Рядом со столиком стояла официантка – вся из себя, как часто встречаешь на юге, «чересчур»: слишком короткая юбка, избыток лиловых теней, «слишком белые» волосы. – Во-первых, здравствуйте, – кротко отвечала нахалке Настя. Девица на приветствие не ответила. Повторила еще более раздраженно: – По-русски тебе говорю – пересядь! Кажется, когда они бывали тут с Сеней, их эта же официантка обслуживала. Только тогда она была брюнеткой и держалась куда вежливей. – Почему я должна пересесть? – спросила Настя. – Тут не написано, что стол заказан. Девица закатила глаза: – Мне тебе что, сто раз повторять?! Пересядь, говорю! «Маразм», – уверенно поставила диагноз Настя. И вежливо спросила: – И куда мне пересесть? Официантка вскипела еще больше: – Эти москвичане – как дети, ей-богу! Вон столов кругом полно. Садись, куда хочешь. За презрительное «москвичане» Настя обиделась. «Когда мы с Сенькой тут были, эта девка себя совсем по-другому вела. Впрочем, Сеня – и не москвичанин». – А с этим-то столом что не так? – Тьфу, – плюнула девица. – Лучше б я тебе не говорила! Лучше бы ты сама с Арсеном разбиралась! И Настя вспомнила – Сенька ведь ей рассказывал: «У нас в городе – правила особые. В Москве таких нет. Взять, например, это кафе. Вон, видишь, столик самый уютный? Самый хороший – а никто за ним не сидит. Потому что туда кому попало садиться нельзя. Его Арсен занимает. Хозяин. Он, правда, тут редко бывает – но его столик все равно занимать запрещено». Что ж, против Арсена у нее сил не хватит. И Настя покорно перешла за другой стол. Официантка следовала за ней, вызывающе цокала каблуками. «Надо с ней помириться», – решила Настя. И вежливо спросила: – А как вы догадались, что я из Москвы? – Тю! (Как приятно слышать родное Сенькино «тю»!) Та только ж вы так говорите, – хохотнула официанта и передразнила, упирая на «а»: – «Па-а-чаму». – Ладно, буду переучиваться, – пообещала Настя. И принялась заказывать: – Можно мне шашлыку триста граммов, и салат овощной, и… – Шашлыка нет, – перебила девица. – Салат вялый. Вчерашний. – А пахлава есть? – с надеждой спросила Настя. – Па-аа-хлаа-ва! – опять передразнила ее девица. – Кончилась па-ахла-а-ава-а!… – А мороженое? – Не завозили, – отрезала официантка. – Ну хоть что-нибудь есть?! – воскликнула Настя. – Только кофе, – издевательски улыбнулась девица. – И бутерброды, но в них хлеб сухой. А Настя заметила, что на соседнем столике, где сидели местные, красуется и шашлычок, и вполне свежий на вид салат, и, главное, куски хлеба – только что из пекарни, даже пар от них идет. Но качать права она не решилась. «Ладно-ладно. Придем мы сюда с Сенькой… Нажалуюсь я ему на тебя… Ты тогда по-другому запоешь!» – злобно покосилась она на официантку. А вслух спокойно произнесла: – Тогда, пожалуйста, кофе. И четыре бутерброда. Уточнять ассортимент Настя не стала – ясно, что опять на хамство нарвешься. И она просто добавила: – Бутерброды – с чем есть. Хоть с хреном. * * * Закат Настя встречала на балконе. Отчего-то ей показалось, что домой лучше вернуться до темноты. Ну их, этих южан, – еще споткнешься вечером о какого-нибудь Арсена. Это ведь только когда они с Сенькой вместе гуляли – их никакие хулиганы не трогали. И в кафе относились любезнее. И вообще – придется признать: есть и от Сени польза. Не только от хулиганов и от официантки была бы защита. Как хорошо было бы посидеть сейчас рядышком на диване, пересказать ему разговор с бывшей медсестрой бабкой Леной, послушать его мнение, попросить совета… Но Сенька далеко. С ним даже по телефону не поговоришь – аппарата в квартире нет, нужно на телеграф топать. Да и о чем с ним говорить? Сам же сказал, что в историю с эликсиром он лезть не желает. А просто так – обмениваться общими фразами – Настя не хочет. «Не пойду я на телеграф. Пусть поскучает. Поволнуется, – решила она. – А Николеньке позвоню завтра». Она сходила на кухню. Соорудила себе очередную порцию бутербродов – никакого сравнения с теми, что подают в кафе «Василинка». В Южнороссийске, видно, ей придется дома питаться – а продукты покупать в центральном гастрономе. Там оказалась в продаже вареная колбаса – правда, с очередью, но вкуснющая. А хлеб – серый, такого в Москве не бывает – вообще выше всяких похвал. Настя прихватила тарелку с бутербродами, чашку с чаем и снова вернулась на балкон. Солнце неумолимо закатывалось. Чайки провожали светило истошными криками. С моря несся одуряющий йодистый запах. «Эх, пройтись бы сейчас по Набережной! – подумала Настя. – Посмотреть на прибой и на лунную дорожку…» Был бы с ней Сенька – они обязательно пошли бы гулять. Они с ним всегда по полночи на Набережной сидели… Но сейчас лавочка, которую они называли «своей», занята группой шумных подростков. И те галдят-матерятся погромче чаек. Совсем не хочется мимо них проходить… «Нет, нехорошо сейчас на Набережной. Придется мне дома сидеть. Пораньше спать лягу. А завтра с утра пойду этого деда Кира искать», – решила Настя. Она в последний раз взглянула на море и хотела уже вернуться в квартиру, как вдруг увидела: подростки – те, что сидели на «их с Сеней» лавочке, – задирают какого-то прохожего. |