Книга Савва Морозов, страница 72 – Анна Федорец

— Любительская затея!.. По музеям ходят!.. Старую парчу скупают!.. В Ростов поехали!..

Вспоминали пресловутый венецианский меч и говорили:

— Наши-то старики в Малом театре с картонными мечами играли, а попробуй, перепрыгни-ка их!» ^[355] Но в конечном итоге «интерес к московским новаторам-любителям, к этому «Косте Алексееву» всё возрастал».

Напряжение достигло предела к середине осени 1898 года.

Открытие Московского Художественного театра состоялось 14 октября 1898 года. Первое представление — трагедия «Царь Федор Иоаннович» по одноименной пьесе А. К. Толстого — было дано в помещении театра «Эрмитаж» в Каретном Ряду.

Это представление являлось решающим: от его успеха или провала целиком зависело дальнейшее существование театра. И основатели театра, и актеры с самого утра сильно переживали, в закулисном пространстве явственно витал запах валерьянки. «Волнение у всех участников было необычайное, неописуемое. Все отлично понимали, что в этот вечер их будущее, их судьба поставлена на карту. Станиславский им говорил: «Сегодня мы или пройдем в ворота искусства, или они захлопнутся перед нашим носом»… Молодой Москвин, никому не известный, взявший на себя труднейшую роль царя Федора, весь охваченный ожиданием, и даже бледный под гримом, робко пробирается из-за кулис слушать увертюру. Вишневский-Годунов в волнении хватается то за голову в тюбетейке, то за кушак, то хлопает руками по полам кафтана. Немирович-Данченко во фраке и белом галстуке остановился возле кулис с окаменелым лицом и замер в ожидании начала. Даже Дарский, опытный провинциальный артист, и тот поддался общему настроению. А у него самые первые слова в пьесе: «Да, да, бояре, на это дело крепко надеюсь я». Он бродил по сцене и тихо шептал эту начальную фразу на разные лады, то выделяя «да, да», то «бояре», то «крепко» — и всё это казалось ему «не так». А Станиславский, тоже бледный от волнения, чувствовал себя ответственным не только за себя, но и за всех. Он переходил от кулисы к кулисе, трогая дрожащими руками закрытый пока занавес, а когда в оркестре в одном из мест увертюры вырвались веселые звуки, он хотел было заплясать, чтоб поддержать у всех бодрое настроение, но сейчас же был удален со сцены режиссером, понявшим его душевное, далеко не веселое, настроение». ^[356]