Книга На острие танкового клина. Воспоминания офицера вермахта 1935-1945гг., страница 121 – Ханс фон Люк

После того как мы отведали мудреных закусок, мне, к сожалению, пришлось откланяться – надо было ехать дальше. Я обещал Юппу посетить его снова, как только окажусь в Мюнхене.

– Бог да хранит вас, мой дорогой Юпп. Мне никогда не забыть, как много для нас всех сделали там в лагере вы – вы, тогда еще такой молодой человек.

Последние слова, взмах руки, и машина Урбана покатилась в обратный путь.

Я не жалел, что прошлое вернулось, накрыв меня волной разнообразных ощущений. Между старой жизнью и новой словно бы вырос мостик, по которому я ходил туда-сюда, не чувствуя боли.

Моя вторая жизнь со множеством свежих и порой странных событий приобрела новый смысл.

Хорошо все забыть, но – тяжело.

Лучше простить.

А лучше всего прийти к примирению.

В 1952 г. ко мне неожиданно явился Эрих Бек, побывавший рядом со мной на многих ТВД и называвший себя «неизбывная тень».

– Добыл адрес у вашей мамы и вот воспользовался командировкой, чтобы наконец повидаться.

Мы безмерно обрадовались встрече. Потеряли друг друга, казалось, навсегда после апреля 1943 г. в Северной Африке.

Сидели и говорили: я рассказывал о тяжелых боях и горьком финале противостояния, а также о тяготах русского плена. Эрих Бек, со своей стороны, не мог нахвалиться тем гуманным отношением, с которым столкнулся в плену у американцев, которые скоро отпустили его домой.

– Ами показывали мне, что хотят все забыть и примириться. «В конце концов, – говорили они, – вы же просто выполняли свой долг».

Потом мы виделись часто. Дневник Бека, его записки послужили большим подспорьем мне в написании этой книги. Полковник и ефрейтор стали друзьями. Эрих Бек умер в конце 1988 г. Я лишился верного друга. К сожалению, обстоятельства не позволили мне побывать у него на похоронах.

В 1956 г. дела бизнеса привели меня в Париж. Я наслаждался возможностью вновь дышать воздухом этого невероятного города. Многое изменилось, но многое и осталось прежним.

Я решил во что бы то ни стало разыскать Ж.-Б. Мореля – своего друга в те военные времена. Мою записную книжку отобрали русские, а в справочнике телефона Мореля не оказалось. Я забыл даже название улицы, на которой он жил, но помнил, как выглядел дом в Нейи около Булонского леса. Поехал туда, как говорится, «на шанс» и вот на Рю-де-Доброполь внезапно очутился у того самого дома, где тогда находилась квартирка Мореля. Консьержка должна мне помочь – консьержки в Париже знают всё и обо всем.

Она сидела в своей каморке и о чем-то разговаривала с симпатичной дамой.

– Прошу прощения, мадам. Скажите, мсье Морель все еще живет здесь?

– Я мадам Морель, – проговорила дама. – Могу чем-то помочь вам?

– Мадам, вы меня не знаете, но я старый друг вашего мужа, Ханс фон Люк.

– Ханс? Mon Dieu! Боже мой! Так вы живы?! – у обеих женщин на глазах показались слезы. – Я так много слышала о вас. Муж рассказывал. Идемте же, он вернется с минуты на минуту. Меня зовут Мари. Мы женаты уже несколько лет, но пока живем в его холостяцкой квартире.

Как часто мы сиживали тут и говорили о чертовой войне – жилище Мореля мало изменилось. Конечно, присутствие «женской руки» ощущалось.

Мари озабоченно сновала туда-сюда.

– Спрячьтесь вон там в спальной нише. Сделаем ему сюрприз.

Морель появился неожиданно.

– Bonjour, cherie. Добрый день, дорогая. Не скучала? Все хорошо?

Тут он повернулся и увидел меня. Плащ и портфель упали на пол, глаза наполнились слезами.

– Non, Hans, ce n’est pas vrai. Mon Dieu! ^[160] Это ты? Правда ты?

Мы бросились друг к другу, обнялись. И у меня тоже глаза были на мокром месте.

– Собирайся, Мари, мы идем праздновать. Я позвоню Клеману. Он тоже должен быть с нами.

Все вместе мы устроились в маленьком ресторанчике, принадлежавшем приятелю Мореля.

– Пьер, ты не поверишь, наш друг, барон Ханс фон Люк, нашелся. Принеси нам бутылку шампанского и приготовь что-нибудь особенное.

У нас было много что сказать друг другу.

Морель испробовал все способы отыскать меня: он дошел даже до французского посольства в Москве, обращался и в немецкое посольство в Париже, даже до КГБ добрался.

– Все, что мне сказали, это то, что последний раз ты участвовал в боях с русскими. Но куда делся потом и жив ли вообще, этого ни от кого было не добиться.

Клеман Дюур пришел с бутылкой очень старого розового шампанского «Вдова Клико». В то время он уже стал заметным кинопродюсером, а связь его с Вивьен Романс давно закончилась.

– А как Дагмар? После того как ей пришлось бежать из Парижа в 1944 г., мы больше ничего о ней так и не слышали.

Я рассказал друзьям, как закончились наши отношения, сказал и о ее трагической смерти. Мы засиделись, разошлись уже ночью, пообещав друг другу больше не теряться из виду.

Два офицера, некогда сражавшиеся по разные стороны линии фронта, бывшие враги стали друзьями в самом настоящем смысле этого слова.

Все разногласия и противоречия – все, что разделяло, было забыто.

В 1967 г. мне позвонили с киностудии «Патэ» во Франции:

– ORTF ^[161] собирается снять документальный фильм о Северной Африке под названием «Война без ненависти» ^[162], используя ролики новостей о войне в пустыне в период с 1941 по 1943 г. В качестве комментаторов для него будут привлекаться свидетели событий из всех четырех стран, принимавших участие в войне, – из Британии, Франции, Италии и Германии ^[163]. Проект осуществляется под эгидой министра обороны Франции, Мессмера, – в те времена он находился среди защитников Бир-Хакейма. – Мы полетим на предоставленном правительством самолете в Александрию, оттуда поедем в Тобрук и дальше в глубь пустыни. Если пожелаете принять участие, мсье фон Люк, мы с редактором ORTF приедем к вам и обговорим подробности.

Я согласился немедленно – такая работа мне подходила.