Онлайн книга «Ремейк Нового года»
|
– И ты ей веришь? – скривила губы Татьяна. Полковник спокойно ответил: – Ей сложно поверить. Ведь в вашем салоне, в холле, оказывается, имелась видеокамера. Правда, записи почему-то просмотрели не сразу, а только сегодня утром. И они неопровержимо свидетельствуют: после того, как косметолог ушла пить чай, Яна была единственной, кто заходил в кабинет. Единственной. – Он выразительно взглянул на падчерицу. «Значит, все обвинения с меня сняты», – мелькнуло у Татьяны. Но радости все равно не было. Она никогда не видела Полинину сестру Яну, но отчего-то заочно жалела ее. И с трудом верила, что творческий человек, художница, может стать убийцей, причем пойти на такое страшное преступление всего лишь из-за квартиры. Как пошло! Да и еще что-то ее тревожило. Щемило. Жало. Наверно, то, что вина старшей сестры слишком уж бросалась в глаза. Та и в кабинет косметолога зашла – под прицелом камер. И окровавленную салфетку выбросила всего в квартале от места убийства… Татьяна задумалась. Полковник молча курил, сизый дым кольцами поднимался к потолку. Анаит переводила взгляд с толстяка на Таню, с Тани на толстяка, – но благоразумно молчала. Садовникова же неуверенно произнесла: – Слушай… А тебе не кажется странным, что как-то слишком гладко получается? Яна будто специально сделала все, чтобы ее нашли. Зачем? – Тебе кажется странным только это? – цепко взглянул на нее полковник. – Нет, – задумчиво сказала Таня. – Скорее другое. Что все – все мы! – оказались в салоне ровно в то время, когда Полину убили. Смотри: я пришла – и столкнулась с ней. И Анаит она велела прийти именно в салон. И сестру туда же позвала. И при этом мы все трое имели основания ее ненавидеть. И дружно оказались на месте ее убийства. Неужели случайно? Ходасевич широко улыбнулся и произнес, обращаясь к падчерице: – Правильно мыслишь. А Таня, вдохновленная его поддержкой, забормотала: – Значит, так… На самом деле, я в тот день к косметологу идти не собиралась. Но мне позвонила Валентина, секретарша Полины (с ней мы в нормальных отношениях, она в тот же салон ходит), и сказала, что время пропадает, а со следующей недели мастер в отпуск уходит, и потом к ней месяц не попадешь, а у меня как раз настроение было на нуле, вот я и решила себя побаловать… И Таня обратилась к Анаит: – Слушай, а тебе кто велел в салон прийти, принести деньги? Полина? – Нет, не Полина, – растерянно пробормотала маникюрша. – Мне звонила ее секретарь Валентина Георгиевна. – Татьяна переглянулась с полковником. – И сказала, что сегодня у меня последний шанс, чтобы решить дело миром. А иначе завтра Полина в суд подает. Таня взглянула на отчима, протянула: – Интере-есно… А как бы узнать, кто Полинину сестру в тот день в салон пригласил? – Я это узнал, – усмехнулся полковник. – Ей тоже назначила день, час и место Валентина, Полинин личный секретарь. * * * «Ты не хотела его – вот и получи», – пульсировало в мозгу. Она действительно не хотела этого ребенка, и бог ее наказал. Все объективно, объяснимо, и ты решительно ни в чем не виновата. Любая бы задумалась: ни квартиры, ни прописки, ни работы, ни мужа… Умные в такой ситуации от беременности избавляются сразу. А Валя все на что-то надеялась. Что как-то наладится, что, раз уж дал Бог зайчика, даст и лужайку. Или что Миха, отец малыша, одумается… Но чуда не случилось. Она так и осталась совсем одна. Без денег. Без перспектив. Без прописки. Без медицинского полиса. И сейчас, когда подступал новый год, а за окнами без устали рвались петарды, к ней даже «Скорая» отказывалась ехать. А шапочная знакомая, на которую Валя свалилась со своими проблемами, откровенно злилась. Той хотелось шампанского, праздника, она быстро устала от благотворительности, ее совсем не интересовали чужая кровь и боль. И чужой ребенок. Она помогла Валентине накинуть пальтишко и потащила ее сквозь хмельную уличную толпу прочь. Куда угодно. Лишь бы уйти подальше от собственной квартиры с уютно мерцающей елкой. – Отведи меня… до любого роддома, – хрипела Валя. Боль скручивала пополам, перед глазами метались желтые всполохи, взрывы петард нестерпимо отдавались в измученном теле. – А я знаю, где тут роддомы? – растерянно бормотала подруга. – Ну, или брось меня. Уходи. Будь что будет. – Валентине уже действительно было все равно. Лечь в пушистый, щедро припорошивший улицы снежок и просто умереть. – Нет, подожди… Точно! Я вспомнила! Западный медицинский центр, отсюда в квартале!.. Валя, хотя и чувствовала себя почти мертвой, нашла силы улыбнуться: – Ты… смеешься? Это ведь коммерческая фирма! А меня даже в обычные больницы без полиса не берут! – Обязаны взять! – отрезала подруга. – Там тоже врачи. Они все клятву Гиппократа давали! Подхватила изнемогающую Валентину под руку и с новыми силами поволокла по праздничной улице. Валю шатало, прохожие с любопытством смотрели им вслед. Какой-то парнишка весело прокомментировал: «Девчонки уже набрались!» Охранник в Западном медицинском центре оказался соотечественником. Он даже на порог их не пустил: – Вы что, спятили? У нас здесь только по контрактам! Но, по счастью, шумом на крыльце заинтересовался дежурный врач. Едва взглянув на смертельно бледную Валентину, рявкнул на охранника: – Ты что, совсем варвар? Носилки!.. А уже через десять минут Валя проваливалась в забытье. И, отдаваясь на волю спасительных волн наркоза, слышала, как где-то в ординаторской телевизор транслирует триумфальный бой курантов. …В себя она пришла уже первого января. Крошечная, очень чистая, палата, в окно рвется веселый солнечный свет, и почти никакой боли, лишь слегка потягивало живот. И еще очень тихо кругом. Валя попыталась вскочить, голова закружилась, она застонала, в палату тут же вошел врач. Лицо у него было усталое, а глаза красные. – Что? Что со мной? – потребовала она. – Я родила? – Вам сделали кесарево сечение, – склонил голову доктор. – Все прошло хорошо. Валя просветленно взглянула на него: – А… где малыш? И глаза доктора тут же метнулись к переносице. – А малыш… вашего сына мы, к сожалению, спасти не смогли. Множественные пороки развития… несовместимые с жизнью… И белый снег за окном тут же взорвался ярко-багровым пламенем. Это бог ее наказал. За то, что она не хотела этого маленького человечка. * * * Валентина Георгиевна Майко работала на Полину уже третий год. Сначала устроилась к ней секретарем в маленькое рекламное агентство, потом Полину позвали в структуру посерьезней, а дальше и вовсе в престижный «Ясперс» – и верная секретарша всюду следовала за патронессой. |