Онлайн книга «Биография smerti»
– Б-быстро, Зухра! Что за бардак в доме? Серебро не почищено, портьеры все в пыли! Да разве до серебра сейчас или до портьер? На поминки официально приглашено больше ста человек, и каждого надо накормить-напоить, а чуть не половина из них еще и ночевать в доме останется. Но Игорь Феоктистович на эти проблемы плевать хотел. Привык, что все хозяйство на Марине Евгеньевне и на Фаине. И даже когда обеих не стало, не сомневается: кто-нибудь за него все решит. Знай себе куражится: – И пойди переоденься, Зухра. Юбку, так и быть, можешь оставить. А кофту поменяй. И лифчик сними. Экая, право, дрянь! Стас, как увидел, в каком отец состоянии, аж покраснел до корней волос: – Извини, Танюш... Он, по-моему, еще больше набрался. – А-а, голубки! – вскинулся на его голос Игорь Феоктистович. И глумливо заулыбался Татьяне: – Вижу, вижу, лапуля, ты мне молодую кровь предпочла. Ну и пусть, ну и ладно. Кого б насильно заставил, но ради сына родного – так и быть, промолчу. Хотя устоять перед такими прелестями трудно... – Папа! – еще больше смутился Стас. И виновато взглянул на девушку: – Не обращай внимания! – Постараюсь, – пробормотала Садовникова. И приказала застывшей в почтительном отдалении Зухре: – Двоих охранников сюда, быстро! Девушка послушно метнулась прочь, а Игорь Феоктистович (не настолько, видно, и пьян, коли расслышал) напустился на Садовникову: – Кто тебе право командовать тут дал, дрянь московская? Добром с ним все равно не договориться, и Таня только плечами пожала, коротко бросила: – Заткнись. – Ах ты, сучка! – окончательно взъярился новоявленный хозяин дома и качнулся по направлению к ней. – Папа! Не смей! – всколыхнулся Стасик. Но в тот момент, к счастью, в комнату ворвались двое охранников, и Таня хладнокровно велела: – Уведите его. Пусть проспится. – Что ты сказала? Ах, тварь! Вышвырнуть ее! – разбушевался Холмогоров-старший. Охранники неуверенно переглянулись. Но, к счастью, на помощь Садовниковой пришел Стас. Встал с ней плечо к плечу и твердо произнес: – Вы слышали, что вам сказали? Уведите его. Он очень пьян, ему надо отдохнуть. И сделал вид, будто не слышит проклятий, коими их осыпал папаня, покуда его волокли прочь из гостиной. А когда все стихло, уважительно произнес: – У тебя не хуже, чем у мамы, получается... Таня поморщилась: еще один любитель жесткой руки. Спросила: – Ты мне лучше скажи: сколько в доме гостевых комнат? – Гостевых? – захлопал глазами Стас. – Точно не знаю... штук пять, наверное... – Ясно, – вздохнула девушка. Взглянула на часы: половина восьмого. Что там говорила вчера Фаина? На двенадцать, кажется, назначена панихида – в Сочи. В три нужно быть на кладбище – в Красной Долине. А в шесть – уже здесь, дома. Потому что некоторые из гостей приедут только сюда, на поминки. Но теперь, с арестом экономки, вся организация, весь отлаженный механизм домоуправления явно грозит дать сбой. – Мне нужны телефоны, – обратилась Татьяна к Стасу, – список всех гостей и наличные деньги. Много денег. Если в рублях, то тысяч двести. Юноша не колебался ни секунды: – Пошли. Телефон в кабинете. Список, наверное, там же, в компьютере. Я видел, Фаина за ним сидела... А деньги в сейфе. «Меня признали хозяйкой, – ухмыльнулась про себя Садовникова. – Смешно». Но в кресло, не так давно принадлежавшее Марине Евгеньевне Холмогоровой, она опустилась с удовольствием. Из нее действительно получился неплохой антикризисный управляющий. И пусть Стас с некоторой укоризной назвал ее «стальной», а повариха, себе под нос, «наглой хамкой», но к половине одиннадцатого утра все было готово. Меню на сто персон окончательно согласовано, и горничные уже начали лихорадочно чистить девяносто два килограмма картошки (именно столько, как прикинули, требовалось для поминального обеда из четырех перемен). К воротам поместья съезжались внедорожники – их должно было прибыть семь, практически все, имевшиеся в Красной Долине. Внизу, в поселке, уже ожидали три представительских «мерса» и несколько демократичных «Фольксвагенов». Далее процессия направится в Сочи, в траурный зал, где пройдет панихида и прозвучит «Реквием» Моцарта в исполнении городского оркестра. А на кладбище, даже если они припозднятся, их все равно проведут через «зеленый коридор» – никакой нудной проверки бумажек, немедленно к месту упокоения, и четверо могильщиков ждут наготове... Отъезд был назначен на 10.45, и Таня уже уходила из кабинета, как вдруг загремел очередной телефонный звонок. За прошедшие пару часов Садовникова говорила по телефону почти беспрерывно: ругалась, спорила, уговаривала... Кто там на этот раз? Бестолковая девушка-клерк из ритуальной службы? Очередной гость – с соболезнованиями и извинениями, что не может явиться лично? – Да! – нелюбезно рявкнула она в трубку. Стасик, правда, тут же заметил, что у них в доме принято отвечать: «Резиденция Холмогоровых», – но от нее они подобных глупостей не дождутся. – Ты, Танюша? – изумленно откликнулся аппарат. Бог мой! Отчим! Узнал ее, даже несмотря на холодное односложное «да»! – Я, я, Валерочка! – радостно закричала Таня. Часы показывали десять сорок одну. Ровно три минуты на родной голос – и минута, чтобы домчаться до холла. Она как начальница опаздывать не имеет права. И девушка виновато пробормотала: – Слушай, я жутко рада, что ты позвонил, но мне бежать надо... Валера, молодец, ничего спрашивать не стал. – Хорошо, тогда очень быстро. Я нашел твоего Петюню. В первую секунду Таня даже не поняла, о ком речь, – слишком многое случилось после того, как Марина Евгеньевна рассказывала о друзьях детства. Впрочем, быстро сориентировалась, с энтузиазмом произнесла: – Супер! Молодец! Спасибо! Хотя сейчас ей уж точно не до Петюни. Но Валерочка ведь старался, искал... Наверняка старые связи пришлось поднимать... Чтобы отчим не обиделся, пришлось спрашивать: – Ну и где он? Что с ним? Полторы минуты уже пронеслось. Сейчас в гостиной, где гости к отъезду готовятся, раздрай начнется. – Коротко: ничего особенного. Он жив и вполне здоров. Сохранил свою же фамилию: Горемыхин Петр Петрович, проживает в дальнем Подмосковье. – И к чему тогда все? – как-то обиженно выдохнула Таня. – Что ты имеешь в виду? – Ну, Холмогорова мне якобы страшный секрет открыла. Будто Петюню Матвей Максимович убил. Да и сам Алтухов явно занервничал, когда я его про него спросила... Ты уверен, что это он самый? |