Онлайн книга «А тебе слабо?»
|
Я нехотя отстраняюсь от него. – Как ты узнал, что я буду в этой школе? – Потом расскажу. Бежим, пока нас не поймали. Он протягивает мне руку. – Куда? – я подыгрываю ему, прекрасно зная, что он ответит. Но мне хочется помечтать, хоть минуточку. – Куда хочешь. Ты как-то сказала, что хотела бы увидеть океан. Поехали к океану, Бет. Можем там жить. Океан. Картина тут же оживает у меня перед глазами. Я в старых выцветших джинсах и майке без рукавов. Волосы развеваются на ветру. Исайя коротко стриженный и без майки, его татуировки отпугивают прогуливающихся туристов. Я сижу босая на тёплом песке и смотрю на волны, а Исайя смотрит на меня. Исайя всегда смотрит на меня. Я обнимаю себя руками, стискиваю в кулаке полу блузки, чтобы не схватиться за его протянутую руку. – Я не могу. Он не убирает руку, но мои слова заставляют его вздрогнуть. – Но почему? – Потому что, если я сбегу, если нарушу правила Скотта, он отправит маму в тюрьму. Пальцы Исайи сами собой сжимаются в кулак, рука падает вдоль тела. – Да пошёл он. – А мама? – И она тоже. Нет, правда, зачем вообще пошла к ней в пятницу? Ты же обещала мне держаться от неё подальше! Она тебя била. – Нет, это был её ухажёр. Мама бы никогда меня не ударила. – Она позволила тебе прикрывать её, а сама сидела и смотрела, как её долбаный урод лупцевал тебя как грушу. Твоя мама – сущий кошмар. На парковке громко хлопает дверца автомобиля, и мы поспешно вжимаемся в дверные косяки. – Нам нужно поговорить, Бет. Я согласна. Нужно. Я киваю на сосновую рощу. – Пойдём туда. Исайя высовывает голову наружу, оглядывается по сторонам. Потом машет мне рукой. Мы не бежим. Мы идём в полной тишине. Как только мы заходим поглубже в рощу, я оборачиваюсь, ожидая вопросов, которые наверняка переполняют его. – Ты меня обманула, – Исайя засовывает руки в карманы джинсов и смотрит на бурые сосновые иглы, ковром покрывающие землю. – Ты сказала мне, что никогда не видела своего отца. Ладно, это не вопрос, а обвинение, которое я заслужила. – Я знаю. – Почему? – Я не хотела говорить о своём отце. Он продолжает смотреть на хвою под ногами. Несколько лет назад я сказала Исайе ту же ложь, которую рассказываю всем, кто интересуется моим отцом. Но Исайя был настолько растроган, что рассказал мне о том, о чём никогда не рассказывал никому: что его мать понятия не имеет о том, кто был его отцом. Неправда, которую я сказала Исайе, привязала его ко мне на всю жизнь. Когда я догадалась, что наши отношения основаны на его вере в то, что у нас обоих стоят огромные вопросительные знаки в графе «отцовство», было уже слишком поздно открывать правду. – Понимаешь, – я ненавижу себя за отчаяние, которое слышу в собственном голосе, – люди любят сплетни, а если что-то не так, они начинают копать, а я хотела навсегда забыть этого ублюдка! Когда я сказала тебе, что не знала своего отца, я понятия не имела о том, что ты – тоже. Я и подумать не могла, что именно из-за этого мы станем друзьями. При слове «друзья» он зажмуривается и сжимает зубы, как будто я сделала ему больно. Но ведь мы и правда друзья. Он мой лучший друг. Мой единственный друг. – Исайя… – я должна сказать что-то важное, что-нибудь такое, что позволит ему понять, как много он для меня значит. – То, что произошло с моим отцом… – мне больно дышать, – когда я училась в третьем классе… Да скажи же наконец! Взгляд Исайи встречается с моим. Доброта исчезает из его серых глаз, они становятся дикими. – Твой отец где-то рядом? – хищной походкой пантеры он делает несколько шагов в мою сторону. – Тебе что-то угрожает? Я качаю головой. – Нет. Он ушёл. Дядя Скотт и мой отец ненавидели друг друга. Скотт даже не знал, что отец ушёл. – Твой дядя? – Он та ещё скотина, но он никогда до меня не дотрагивался. Клянусь. Исайя моргает, дикость исчезает, но его мышцы всё ещё бугрятся от гнева. – Я доверял тебе. Тремя простыми словами он выворачивает меня наизнанку. – Я знаю, – теперь я могу быть с ним честной. – Я бы хотела уйти с тобой. – Так иди. – Она моя мама. Я думала, ты понимаешь. Это удар ниже пояса. Я стою молча, не шевелясь, выжидая, когда он справится с собой. – Я понимаю, – с усилием выдавливает он. – Но это не значит, что я согласен. Хорошо. Он меня простил. Чувство вины продолжает глодать меня изнутри, я немного расслабляюсь. – Красивая блузка, – говорит Исайя, а я улыбаюсь в ответ на его игривый тон. – Да пошёл ты. – Узнаю мою девочку! А то я гадал, не изменили ли они для начала твою сущность. – Ты почти угадал. (Время летит стремительно. Я так много потеряла в жизни. Я не могу потерять его.) Что будем делать? – Чего хочет от тебя твой дядя? – Не убегать, не видеться с тобой и Ноем. По словам Скотта, он хочет, чтобы я полностью забыла свою старую жизнь. Видите ли, единственная возможность для меня начать всё с чистого листа – это вырвать все старые страницы, а если я не готова ампутировать своё прошлое, Скотт сделает это за меня. Исайя морщится. – Ещё? – Не прогуливать школу. Не хамить его жене, учителям и другим людям. – Ну ты попала. – Пошёл ты ещё раз. – Я тебя тоже люблю, солнышко. Пропускаю его слова мимо ушей. – Хорошие отметки. Не курить. Не употреблять наркотики. Не пить. И… не общаться с мамой. – Хм. С последним пунктом я полностью согласен. Может быть, на этот раз у тебя получится? Я злобно зыркаю на него. Он показывает мне средний палец. Боже, он меня бесит! – Не материться. Быть дома вовремя. Он вскидывает голову. – Он тебя выпускает? – Наверное, с GPS-маячком, вживлённым в лоб. Я должна отчитываться перед ним за каждую секунду, проведённую вне дома. О чём ты думаешь? – Я думаю о том, что ты сообразительная девочка, которая сумеет у самого дьявола получить пропуск на выход из ада. Короче, ты выходишь из дома, я за тобой приезжаю. В любой день. В любое время. И в целости доставляю обратно вовремя. Меня наполняет надежда, но этого мне недостаточно. Мне нужно больше, чем Исайя. Мне нужно кое-что ещё. Я тереблю полы блузки. |