Онлайн книга «Предмет вожделения №1»
|
– Предусмотрительно. – А то! Жизнь ведь на кону! – покачал потной башкой Котомский. – А это самое дорогое, что у нас есть. – Как же они все-таки не убереглись? – Вот и я не знаю. Ведь если мокрощелка клиента все-таки пригласила, она ему тоже не сразу свой адрес выдает. Она называет дом, где живет, и подъезд. «А как приедешь, – говорит, – снизу мне позвони». А когда он снизу по мобиле ей звонит – она опять его на базар разводит. И в окошко на него смотрит. И если он ее чем застремает… Ну вдруг он похож на мента, наркошу или шизика – она номер своей квартиры ему не скажет. Соврет чего-нибудь, но не пустит… Понял, Паша? – Понял. Значит, проститутки берут только тех клиентов, кто выглядит, по разговору и внешне, абсолютно нормальным. – Правильно! А уж когда пацаны по девчонкам телегу о маньяке пустили – те вдвое и втрое осторожней стали. – И все равно не убереглись. – Вот и я про то, – вздохнул Котомский. – Значит, – задумчиво произнес Синичкин, – маньяк кажется со стороны настолько нормальным, что даже пуганые девки его не заподозрили… – Точно. – А «рабочие» мобильники у всех троих проституток исчезли? – И не только мобильники. Все ихние рабочие записи – тетрадки пропали. Они ж обычно все записывают: кто клиент, какой его телефон, сколько денег она с него срубила – и так далее. – Зачем записывают? – Как зачем? Для отчета. Как Ленин говорил? – хохотнул Котомский. – Капитализм – это учет и контроль. – Вот это маньяк, – покачал головой Павел. – Предусмотрительный. – Точно. При этом совсем непохожий на маньяка. – А вы до ментов эту информацию довели? – Ну, ты спросил! Откуда я-то знаю? Да менты и сами не дураки… Котомский допил чай, утер рот рукой, скривился: – Гадость этот чай!.. – А потом продолжил: – Знаешь, Пашка, раз у тебя в этом деле интерес есть – я не спрашиваю какой, – хочу тебе предложить сделку. Если ты узнаешь чего про этого п…ра гнойного – звони сразу мне. А я тебе лавэ за это пришлю. – Откуда ты знаешь – может, я работаю, чтоб этого маньяка отмазать? – усмехнулся Синичкин. – Не, ты не такой, – убежденно покачал головой Котомский. – Ты маньяка отмазывать не будешь. Ты честный фраер. Порядочный. Слово «порядочный» в его устах прозвучало презрительно, как оскорбление. – За конкретный стук, – продолжал Котомский, – за такой стук, после которого мы этого засранца возьмем, я тебе лично десять зеленых дубов откину. – А ты? – Что "я"? – Если вдруг узнаешь чего – мне позвонишь? – Не обещаю. – А ты пообещай. – Ладно, Синичкин. Может, позвоню. По старой памяти… Котомский посмотрел на массивный золотой «Ролекс». – Все. Хоре базарить. Бизнес стоит. За обед твой заплатить? – Обойдусь. – Ну, как хочешь. Котомский встал и тяжело, как мастодонт, направился к выходу из кафе. Синичкин отодвинул от себя тарелку с остатками свинины по-тирольски. Итак, теперь у него появился клиент. И не только моральный стимул найти убийцу, но и материальный. Он выждал, пока Котомский покинет заведение, и махнул официантке. Девушка явилась немедленно, хотя обычно официантки в «Пирогах» по первому зову к столу не бросались. «Наверно, я ей понравился», – усмешливо подумал Синичкин. – Счет, лапушка, – ласково попросил он. А девушка вдруг спросила: – Скажите, это вы Павел Синичкин? * * * Тане «повезло». Подвалило, подфартило, поперло. От «Автостиля» (он располагался на «Тимирязевской») до Большой Дмитровки она ехала почти час. Движение – сумасшедшее, поток – плотнейший. Не сидится москвичам дома. Хотя и поздно уже, на улицах сплошные пробки. Таня старалась, как могла: и стартовала резво, и по резервной ехала, и даже по тротуару один раз пронеслась, распугала разморенных жарой пешеходов. В пути, стоя на светофорах, она еще пару раз набирала Синичкина. Один раз нарвалась на Пашино «алло», а второй – когда до Большой Дмитровки оставалось всего-ничего – включился автоответчик. Неужели ушел?! Она с визгом покрышек свернула на Большую Дмитровку – хотя теперь-то что газовать, если Пашка уже смылся? И тут вдруг увидела: знакомая походочка. Так и есть: Синичкин. Таня тут же бросила «пежика» в правый ряд, спряталась за могучей тушей черного джипа. Остановилась под знаком «остановка запрещена», закрыла машину и выскочила на тротуар. Не потеряла? Нет. Вот она, широкая Пашина спина, метрах в ста впереди. Таня, стараясь не цокать каблуками и, хоронясь за спинами прохожих, направилась вслед за Синичкиным. Можно, конечно, просто к нему подойти… Но Павел, кажется, куда-то спешит. А тут она… Наверняка Валерочка уже рассказал Паше о ее бегстве из особняка. И Синичкин, возможно, начнет ее отчитывать прямо посреди улицы: вон как решительно выглядит… "Все равно мне влетит. Сейчас, потом – какая разница? – убеждала себя Таня. – Что зря оттягивать? Нужно окликнуть его". Но подходить к Паше ей хотелось все меньше и меньше. А что, если она поступит нестандартно. * * * – Да, Синичкин – это я, – удивленно ответил официантке Паша. – Тогда вот ваш счет. И еще записка. – Девушка протянула ему запечатанный конверт. Паша с недоумением уставился на логотип: "Рекламное агентство «Пятая власть». Фирма, где работает Татьяна. Он разорвал конверт. Пашуня, а ты совсем не умеешь сбрасывать «хвосты»! Я шла за тобой аж от Совета Федерации! Сообщаю, что веду параллельное расследование. Уже проверила Лучникова и Пилипчука. Следующие в моем списке – Можин и Грибов. Так что ты уж, будь добр, с ними не встречайся. На связь буду выходить сама. Целую крепко, твоя репка. Синичкин растерянно отложил записку. Ну, Татьяна! Ну, деятельница! Вот, оказывается, что случилось: Таня с дачи сбежала. И занялась самодеятельностью, которую она, разумеется, именует гордым словом «расследование». Синичкин снова подозвал официантку: – Давно это записку принесли? – С полчаса назад. Ну, Татьяна! Ну, негодяйка! Вот кто ему названивал и трубку бросал… Павел взглянул на часы: половина девятого. Через час его ждет Ходасевич. Синичкин сунул записку в карман, оплатил счет и вышел из кафе. |