Онлайн книга «SPA-чистилище»
|
Юнец вытянул из горы шмоток, валявшихся на полу, свитер и джинсы. Оделся. Накрытый стол он расценил как должное. Это характерно для нынешних столичных детишек. Они – как правило, единственные дети в своих благополучненьких семьях – считают, что весь мир вращается вокруг них и все взрослые обязаны их обслуживать. Иван уселся, обстоятельно намазал булку маслом, молча принялся за омлет. Когда студент насытился, Ходасевич спросил: – У тебя на даче много друзей? – Хватает. – Ты вчера с ними тусовался? – Ну. – А они, кстати говоря, знают об исчезновении твоей бабушки? Юноша дернул плечами. – Кто знает, а кто нет. А че? – Что они говорят по этому поводу? – А что они должны говорить? «Как жаль», и все такое? – Может быть, у кого-нибудь имеются версии того, что с ней случилось? – Да других дел у них нет, только версии строить. – А кто-то из твоих друзей, может, видел в Листвянке в среду – в день, когда твоя бабушка пропала, – что-то необычное? Молодой человек хмыкнул. – А что необычное? Инопланетян, что ли? Валерию Петровичу положительно не давался разговор с подрастающим поколением. Опыта не было. Таня давно выросла, а он, в конце концов, в детской комнате милиции никогда не работал. – Что именно – не знаю, – терпеливо втолковал он студенту. – Ну, например, машину с пассажирами, которая целый день стояла на одном месте – причем недалеко от вашего дома. Понимаешь меня? – Да вроде понимаю. – Или, допустим, каких-нибудь новых или странных людей… – Да нет. Мне никто ничего такого не говорил… Да мои друзья в основном и не живут здесь на неделе. Только по выходным приезжают… Но я их могу, конечно, спросить. – Вот и спроси. Ты кофе будешь или чай? – Кофе. Со сливками. Пожалуйста. Что ж, браво. Валерий Петрович удостоился от подрастающего поколения первого вежливого слова. Он сходил на кухню, принес чайник и упаковку сливок. Налил юноше кофе. – Мерси. Юнец по части вежливости явно делал успехи. – Угощайся пирожками. Вчера принесла ваша соседка, тетя Люба. Иван хмыкнул. – Я так и понял. – Скажи мне, кстати, Ваня, – это очень важно для моего расследования – может быть, ты сам – или другие парни или девушки, живущие в Листвянке… Вы никогда тут не подвергались сексуальным преследованиям? Юноша нахмурился и стал медленно, начиная с шеи, краснеть. – А при чем тут это? – набычился он. – Дело в том – только это пока между нами, – что случилось еще кое-что… Если ты помнишь, твоя бабушка исчезла в среду… Молодой человек сидел весь пунцовый. У него на глазах аж слезы от смущения выступили. Вопрос о сексуальном насилии явно выбил его из колеи. Однако это могло означать что угодно. И то, что он таковому подвергался. И то, что он не привык обсуждать – во всяком случае, с взрослыми – скользкие темы. Ходасевич продолжал невозмутимо, словно и не замечал ничего: – …В пятницу, то есть позавчера, здесь пропал мальчик-таджик. Он работает на стройке у вашего соседа Василия. С утра он пошел в лес за грибами и не вернулся… Иван сумел отчасти взять себя в руки и с деланым безразличием осведомился: – Вы маньяка, что ли, ищете? – Не знаю. Пока не знаю… И все-таки? Может, тебе тут встречались – или твоим друзьям – сексуально, м-м, невоздержанные люди? Продолжая краснеть и глядя в сторону, юноша глухо ответил: – Нет. Валерий Петрович переспросил: – Значит, всякие извращенцы к тебе и твоим друзьям здесь, в поселке, не приставали? Иван отрицательно помотал головой, уткнувшись в чашку. – Ну, хорошо, – кивнул полковник. И, не меняя доброжелательного тона, как о само собой разумеющемся, спросил: – А зачем ты вчера подслушивал мой разговор с Любочкой? Юноша дернулся и нахмурился: – Какой еще разговор? Однако бегающие глаза и краска, вновь прихлынувшая к его лицу, выдавали парня с головой. – Ты, когда вчера убегал сквозь кусты, правое плечо поцарапал… Валерий Петрович ткнул в сторону ранки указательным пальцем и добавил: – А у забора, в месте, где ты его перепрыгивал, остался след твоей кроссовки. Я сегодня утром проверил. Узор совпадает. Валерий Петрович кивнул в сторону кроссовки, подошвой кверху валяющейся у кровати. – Да я тут вчера целый день ходил! – попробовал защититься юноша. – Тут вся Листвянка в моих следах! – Да, но не в таких глубоких, какие остаются в клумбе при прыжке с высоты полутора-двух метров. Конечно, Ходасевич брал молодого человека на пушку. Никаких следов он не сличал. Делать ему, что ли, с утра было нечего? Однако он практически не сомневался в своей правоте. Кому еще, кроме любопытного юнца, могло понадобиться подслушивать их невинный разговор с Любочкой? А потом нестись, продираясь сквозь кусты, как молодому лосю, и прыгать через забор? Реакция Ивана подтвердила правильность его догадки. Юноша насупился и, глядя исподлобья, пробурчал: – Я что, должен сейчас воскликнуть: «Ах, как вы проницательны, мистер Холмс!..» – Да нет, зачем? – А чего вам тогда от меня надо?! – Я просто хотел, раз уж ты еще не наигрался в сыщиков и воров, использовать тебя как своего помощника. – Вот как! – усмехнулся юноша. Он выглядел явно польщенным. – А сколько вы будете мне платить? – Ты что, хочешь, чтобы я от твоего имени выставлял дополнительный счет твоим родителям? Юноша замялся: – Н-ну… – Мне казалось, что ты свою собственную бабушку любишь – причем бескорыстно. – Понятно! – цинично хмыкнул Ванечка. – Все вы хотите, чтобы на вас работали не за деньги, а по любви. – Кто «все мы»? – Взрослые. – Да ведь ты теперь тоже, парень, к этой когорте – взрослых – принадлежишь. – Ну, и что вы хотите, чтоб я делал? Подсматривал, подслушивал, вынюхивал?.. За кем? Вы учтите, у меня институт, завтра четыре пары; две уж точно никак не могу пропустить… – Да ничего мне особенного не нужно. Я бы хотел для начала, чтоб ты просто поговорил со своими друзьями. Расспросил их: видели они в Листвянке в последнее время что-то подозрительное? Или, может, подвергались здесь, в поселке или в окрестностях, приставаниям со стороны взрослых мужчин или женщин? Сейчас или же в прошлом? |