Книга Коготь и цепь, страница 58 – Анастасия Машевская

Атака пришлась не слева, а справа, не сверху – а снизу: нож уперся Гору в бедренную артерию. Бану подняла на него глаза. Гор все понял: она могла нанести весьма серьезное ранение, но удовольствовалась тем, что дала ему это осознать.

Не думая, что делает, Бансабира резко пригнулась. Как раз вовремя: убереженный сознательным усилием Гор тоже развернулся, метя Бану локтем в подзатылочную впадину. Танша отступила, зашла сбоку, вновь атаковала в прыжке (а как еще?! Гор ведь выше на голову!). Мужчина не стал заслоняться, лишь немного отклонился назад, а потом, схватив девчонку за приблизившееся плечо, отодрал от себя и с размаху швырнул о землю.

Бану перекатилась и очередным прицельным пинком под колено сбила Гора с ног вслед, мыча от боли в плече. Перекатилась опять, уселась на противника, попыталась ударить, но тот поймал женский кулак в собственную здоровую пятерню.

– Если хотела быть сверху, могла просто попросить, – не совсем шутливым тоном пошутил Гор и, сжимая стальными тисками, отвел женскую руку в сторону. Бану, утратив равновесие, повалилась на мужчину, он перевернулся вместе с ней и со страшной силой вонзил кулак в сантиметре от ее лица.

– Я победил, – торжествующе отозвался Гор и немного откинулся, пристально наблюдая за поверженной. Бану, как и противник, чумазая, вывалянная в пыли, мгновенно переменилась в лице и со скучающим видом отвела глаза в сторону: мол, так уж и быть, ничего не поделаешь, раз победил, можешь отрубить голову.

Только сейчас стало ясно, что, вопреки всем впечатлениям, каждый из противников от первой до последней минуты отдавал себе отчет в происходящем, ни на мгновение не теряя ясности сознания.

Гор натужно выдохнул, перестал наконец улыбаться, как идиот, и, перекатившись, улегся рядом с Бану.

– Ни разу меня не поздравила за столько лет.

– Велика заслуга – победить малолетнюю девчонку, – нехотя отозвалась Бану.

– Ты далеко не малолетняя.

– Без разницы.

Слова вдруг стали даваться невыносимо трудно, усталость накатилась валом, как если бы в запертом и до потолка наполненном водой помещении внезапно открыли дверь. Шесть часов они не отвлекались ни на что, а теперь выяснилось, что вокруг есть какие-то люди, что в голове пусто, но виски отчего-то ломит зверски, что во рту полно пыли и мучит привкус собственной крови, что мышцы уже каменные и расслабляются теперь, дрожа, каждым волокном отдельно, почти боязливо. Вроде как так, неужели можно сбросить напряжение?

Наэлектризованный воздух постепенно вновь становился разряженным, нервы наблюдавших орсовцев и ясовцев казались струнами жреческой арфы, порванными от натяга.

– Шесть часов, – почти беззвучно шепнул Ниим. Стоявший рядом Гистасп скосил на блондина глаза. Тот объяснил: – Я всегда думал, как у нее хватает выносливости тренироваться с нами по очереди по два, по три часа кряду с каждым. А вот как, – указал подбородком в сторону лежащих противников. – Если бы хоть кто-то из нас упражнялся с таким остервенением.

Гистасп неопределенно мотнул головой: к чему проговаривать то, что стало самоочевидным?

– Как думаете, можно к ним подойти?

Гистасп, хмурясь и вглядываясь, вдумчиво выговорил:

– Если бы я знал.

Генерал подозвал Лигдама, но с места так и не двинулся. В конце концов, до растянувшихся на земле Клинков Праматери метров восемь!

– Как твое плечо? – совершенно разбито спросил Змей Бану.

Женщина лежа подвигала плечом вверх-вниз.

– Вроде цело, – так же устало отозвалась она.

«Вроде цело?!» – прислушиваясь, мрачнел Гистасп.

– Ты хорошо поработала над ударом со спины, – оценил Гор.

– Самая большая опасность подстерегает нас во время самой сильной атаки. Кажется, так ты всегда говорил.

– Ага. У тебя щиколотки не вылетают из суставов от таких поворотов?

– Сам как думаешь?

Гор никак не думал – ему было лень.

– По-моему, я завтра не смогу встать, – признался Гор.

– По-моему, я сегодня не смогу встать, – посетовала Бану.

– В смысле?

– Спину перетянуло.

– Сейчас. – Гор перевернулся на бок и, опираясь на руку, поднялся на ноги, огляделся. – Ты, беленький, не подашь пару мечей?

У Гистаспа дрогнула бровь – «беленький»?!

– Сам поднимешь, – отозвался мужчина. Гор вздохнул беззлобно. Встал, прошел, подобрал два клинка. Потом опять осмотрелся и отдал несколько распоряжений:

– Принесите мех с вином и какую-нибудь ткань. Ты, – ткнул в Лигдама, – ты вроде у нее помощник? Собери оружие и принеси новую одежду. И уведите отсюда царевну! – проорал Змей в конце. Да, за то, что Джайя проторчала в компании толпы незнакомых мужиков, Алай может существенно высказать.

– Помоги, беленький.

Гор в компании недовольного Гистаспа вернулся к Бану. Воткнул короткий меч Бансабиры прямо перед ней.

– Давай-ка, Бану, – приподнял женщину до сидячего положения и закинул ее мешком на меч, чтобы она опиралась о рукоять. Гистасп сообразил, что ему надо просто придержать госпожу. Сам Гор аккуратно прошелся пальцами вдоль женского позвоночника, надавил пару раз промеж лопаток, еще пару – в пояснице, точечно ткнул куда-то в плечи.

– Ну?

– Вроде, – прохрипела Бану.

Тогда Гор сел рядом, спиной к спине, и утвердил собственный меч промеж согнутых ног, превратившись тем самым в некое подобие спинки стула, на которую могла откинуться танша.

– Все, беленький, свободен.

– Тану? – Недовольный Гистасп перевел глаза на Мать лагерей. Та отбросила голову на плечо наставника и, с трудом моргая, поглядела на подчиненного снизу вверх. Во взгляде отчетливо читалась мольба: «Ну поступи уже ты так, как тебе нравится! Перестань спрашивать меня и реши что-нибудь сам!»

Гистасп помыкался еще несколько секунд, потом командным тоном разогнал всех земляков, вернулся к Клинкам Богини и сел на землю. А что? На нем обычная одежда, в которой он воевал, упражнялся, советовал Бану что-нибудь. Так что можно и в песок.

Когда подоспел Лигдам, Гор взял из его рук одежду и мех с вином, пересел к Бану лицом, переместив ее меч так, чтобы женщина оперлась на него спиной, осмотрел и с новой силой развеселился.

– Ох, давно я не трогал этих ножек! – Взял женщину под щиколотки и осторожно вытянул конечности.

Орсовцы разошлись сами, обсуждая бой. Не ушла только Джайя, пристально наблюдавшая за Змеем, которой никто здесь не мог приказывать. Дан остался с ней, хотя тискать за плечо перестал. Лигдам примостился рядом с Гистаспом. Гор и Бану вели себя так, будто вообще были одни.

Гор снял с Бану сапог, поддел ее ножом штанину у основания и рывком разодрал до колена.