Книга Сновидения Ехо, страница 334 – Макс Фрай

Кекки сидела, потупившись. И выглядела скорей раздосадованной, чем смущенной.

– С Джуффином, собственно, та же история, – добавил я. – Романа у вас, правда, не было, но это совершенно не обязательно. Достаточно несколько дней проработать с шефом, чтобы уяснить: с интригами – это к нему, в любое время суток. Примет с распростертыми объятиями. И слабые места, если они есть, сразу найдет. И пару свежих идей подбросит. И с удовольствием поучаствует, если сочтет дело выгодным для себя. Причем развлечение тоже считается выгодой; в такие спокойные времена, как сейчас, подозреваю, первоочередной. И уж чего Джуффин точно не станет делать, так это с позором изгонять тебя из Тайного Сыска за попытку стать послом в Уандуке. Человек вроде тебя, достаточно сообразительный, чтобы договориться с любой уличной торговкой, не может не понимать таких простых вещей о собственном начальнике. Поэтому попробуй объяснить еще раз: на кой тебе сдался я?

– Ладно, нет так нет, – почти беззвучно сказала Кекки. – Извини, пожалуйста, что побеспокоила.

Но выскакивать из-за стола и делать вид, будто сейчас уйдет навек, хлопнув дверью, она все-таки не стала. Вот и молодец. Сразу видно будущего дипломата.

– Эй, это вовсе не означает, что я отказываюсь тебе помогать, – улыбнулся я. – Не отказываюсь. Мне совсем нетрудно. Просто хочу знать, на кой тебе сдалось мое посредничество. И все.

Кекки вздохнула. Отвернулась к окну. Наконец достала из кармана трубку и принялась ее набивать. Отличный способ потянуть время, кто бы спорил. Кофа тоже всегда так делает. И Джуффин. И вообще все курильщики трубок, будь они неладны. Не иначе как с тайной целью загнать в могилу нормальных нетерпеливых людей вроде меня.

– Просто ты приносишь удачу, – наконец сказала Кекки.

– Что?!

– Ты приносишь удачу, – повторила она. – Все так говорят. Ну, как минимум не отрицают. А удача мне сейчас очень нужна. Вот я и подумала: возможно, мои шансы на успех возрастут, если я сумею втянуть тебя в это дело? Хуже-то всяко не будет. Хотя бы потому, что твою просьбу и сэр Джуффин, и Кофа выполнят с гораздо бо́льшим удовольствием, чем мою.

– С чего ты взяла?

– Да с того, что ты совсем недавно вернулся в Ехо. Тебя уже практически похоронили, а ты – хлоп! – и снова тут. И они еще к этому не привыкли. И очень рады – это ты, надеюсь, понимаешь и без меня. И кстати, оба прекрасно знают, что ты любишь устраивать чужие дела больше, чем собственные. Никто не удивится, что ты вдруг решил заняться моей карьерой.

Я открыл было рот, чтобы сказать: «Отличная версия, а теперь, пожалуйста, попробуй еще раз. И лучше бы все-таки правду». Но в последний момент передумал. Не стал ее мучить. Сказал:

– Ладно. Такая аргументация мне понятна.

– Так ты с ними поговоришь? – просияла Кекки.

– С Джуффином и Кофой?

– И еще, если можно, с сэром Шурфом. Вы же дружите. Уверена, ты бы и так все ему рассказал, просто как забавную историю. Ну вот и расскажи. Вдруг ему тоже покажется, что из меня может выйти неплохой посол? Поддержка Ордена Семилистника в таком деле совсем не повредит!

– Договорились, – кивнул я. – Самому теперь интересно, что они на это скажут – все трое. И как далеко меня пошлют. Будет это одно и то же место, или все-таки разные? И что я там обнаружу, когда доберусь? Обожаю долгие путешествия.

– Никуда они тебя не пошлют, вот увидишь! – воскликнула Кекки. – Спасибо!

Залпом допила свою камру, поспешно провела руками по лицу и снова превратилась в давешнюю девчонку-газетчицу.

– Ничего, если я побегу? – спросила она. – Работу никто не отменял.

– Конечно, – улыбнулся я.

Кекки устремилась к выходу, однако на полдороге передумала, вернулась, присела возле меня на корточки, сказала:

– Слушай, сэр Макс, я понимаю, что вряд ли когда-нибудь смогу оказаться по-настоящему тебе полезной. Скорее уж, снова ты мне. Причем еще не раз. Вечная проблема с могущественными людьми – захочешь, а не отблагодаришь толком. Но если вдруг однажды все-таки выяснится, что у меня есть какая-нибудь нужная тебе ерунда, вспомни, пожалуйста, что я твоя вечная должница. И не стесняйся эту ерунду у меня потребовать.

– Ладно, – кивнул я. – Можешь на меня положиться, потребую обязательно. Обожаю отбирать чужую ерунду.

Она рассмеялась, подхватила сумку с газетами и убежала. А я остался в своей ледяной пустыне, наедине с кувшином из «Туманного Кирона» и смутным ощущением, что меня провели, постепенно превращающимся в уверенность.

Перед тем, как покинуть дом, я наскоро слепил себе очередную фальшивую физиономию, чтобы никто не опознал меня в счастливом придурке, алчно глазеющем по сторонам. Не то чтобы мои прогулки по городу такой уж великий секрет, просто я не люблю оказываться в центре внимания, а в моем положении это, увы, неизбежно. Наши горожане живо интересуются делами Тайных сыщиков и вообще всех мало-мальски могущественных колдунов, особенно тех, о ком хотя бы иногда пишут в газетах. А завиральные байки о моей персоне кормят целую толпу журналистов. Вот кто обрадовался моему возвращению даже больше, чем ближайшие друзья!

Ребят в общем можно понять. Когда я только начинал работать в Тайном сыске, Джуффин и Кофа постарались наводнить город самыми дикими слухами и сплетнями о моей персоне – вероятно, в надежде, что они отвлекут внимание публики от моего неумения колдовать, стрелять из рогатки бабум и пользоваться столовыми приборами. А потом постепенно выяснилось, что я и без их художественного творчества довольно странный. И со мной вечно что-нибудь случается, хочу я того или нет. Сам о себе с удовольствием читал бы, если бы не был настолько близко знаком с предметом.

Но с тех пор, как я выучился быстро и качественно изменять внешность, все это стало неважно. Теперь я могу сколько угодно бродить по городу как нормальный человек, никому особо не интересный. И всякий раз, проходя мимо здания редакции «Королевского голоса», мысленно показывать им язык.

В очередной раз исполнив этот тайный ритуал, я с легким сердцем отправился дальше, с каждым шагом пьянея от речного ветра и густого жемчужного послеполуденного весеннего света, льющегося сквозь прорехи в облаках. Но держался вполне в рамках приличий. То есть с булыжниками мостовых не целовался и даже к деревьям особо не приставал – так, обнялся дружески с парочкой старых знакомых, да и то не столько для собственного удовольствия, сколько памятуя о том, что городские деревья любят доброжелательное человеческое внимание, можно сказать, только ради него и соглашаются расти среди нас. Разочаровывать их было бы немилосердно.

В общем, это была обычная прогулка по самому традиционному из моих маршрутов между Мохнатым домом и Домом у Моста. И уж чего я точно не ожидал, так это что практически в финале ее, всего за несколько кварталов от улицы Медных Горшков у меня разболится живот. Живот. Разболится. У меня! Это настолько нелепо, что даже не смешно.