Книга Строптивая мишень, страница 53 – Татьяна Полякова

Алексей вздохнул, тихо, но с облегчением. Я все это время рта не раскрывала, во-первых, из уважения к высокому собранию, во-вторых, из опасения, что меня могут опознать по голосу. Хотя хрипловатый голос вчерашней дивы существенно отличался от моего сегодняшнего повизгивания.

Меня отправили в другую комнату, где я пару часов изнывала от тоски и беспокойства. Наконец на пороге возник Алексей, и отправились мы домой. Всю дорогу он молчал и все как-то косился на меня, вызывая в душе тревогу. Я даже начала всерьез прикидывать: может, покаяться и все ему самой рассказать? Однако Лешкина реакция была непредсказуема, а рисковать накануне великого дня все-таки не стоило. Мы вошли в дом. Алексей, минуя холодильник, направился в комнату, где располагался его арсенал, а я пригорюнилась. До чего парень дотошный, беда с ним. Я пристроилась на диване и на дверь поглядывала. Вскоре Алексей появился. Лицо у него было… в общем, ничего хорошего выражение его физиономии мне не обещало.

— Где пушка? — спросил он.

— Чего? — начала я, хлопая глазами. Но валять дурака мне вдруг расхотелось, я сжалась под его взглядом и испуганно ответила:

— В речке. Я ее выбросила.

Тут случилось нечто совершенно неожиданное. Вместо того чтобы грохнуть кулаком и заорать, Алексей побледнел, как недавно у крестного, правой рукой вцепился в стол и тихо сказал:

— Я тебе категорически запрещаю… — Правда, овладение высоким стилем на этом и закончилось. Только o уши навострила и глаза выпучила от неожиданности, как Лешка по столу грохнул и заорал:

— Дура несчастная, ты это сделала? Поверить не могу…

Он вдруг весь затрясся, а потом очень натурально схватился за сердце. Судя по лицу, ему в самом деле было нехорошо.

— Алеша, — испуганно позвала я.

— Да ты хоть понимаешь… — Он сел, но тут же вскочил и заорал:

— Какого черта ты лезешь в мои дела? Я с тебя шкуру спущу!..

Он схватился за ремень. Я мгновенно вскочила и кинулась в кухню, прошмыгнув мимо него. Реакция у Лешки в связи с переживаниями стала никудышная, так что, когда он вслед за мной на кухне появился, очень разгневанный, я уже вооружилась сковородкой и сразу предупредила:

— Только подойди, я тебе нос третий раз сломаю.

Дудки, я для него на все готова, но колотить себя почем зря и ему не позволю. Алексей несколько секунд раздумывал, потом отшвырнул ремень и начал грязно ругаться. Я аккуратно поставила сковородку и села на стул, пережидать бурю.

— Как тебе это в голову пришло? — рявкнул Лешка, нависая надо мной.

— Очень просто пришло, — пробормотала я. — Никуда бы ты в воскресенье не поехал, знаю я тебя. Так бы и бегал за своим Серым, пока не убил бы. А тебе нельзя…

— Мне нельзя, а тебе можно? Кто говорил, никакой уголовщины? — Тут я сочла нужным зареветь и заревела.

— Здрасьте-пожалуйста, теперь она слезы льет… Да ты хоть понимаешь, как тебе повезло?

— Понимаю, я же не дура, — размазывая слезы, сообщила я.

— Хлопнуть Серого на глазах у трех охранников…

— У двух…

— Заткнись. Господи… да ты хоть умом своим убогим соображаешь, что б они с тобой сделали, если бы засекли?

— Но ведь не засекли, верно? Чего ж теперь кричать, Алеша? Мне намного спокойнее стало. И тебе охотиться не на кого. Нету Серого, умер.

— Да плевать мне на Серого! — рявкнул Алексей, грохнув кулаком. Стол и я одновременно подпрыгнули. — Понимаешь, плевать! Мне б тебя из дерьма вытащить, а ты такой номер отколола! Ты знаешь, кто такой Серый? Ты понимаешь, мать твою, что крестный не дурак и тебе ни на грош не поверил, и теперь я ему за твою жизнь по гроб должен?

Тут я заревела уже по-настоящему, потому как все происшедшее показалось не только опасным, но и глупым, а наш отъезд совсем уж проблематичным. Алексей метался по кухне, а я ревела в три ручья. Вдруг мысли его скакнули в совершенно неожиданном направлении. Я даже слегка растерялась, когда он спросил:

— А что ты делала с ним в отдельном кабинете?

— Ты за кого меня принимаешь? — вытаращила я глаза.

Он как будто смутился, но тут же опять заорал и ногами засучил. Пришлось оправдываться:

— Вдвоем мы были минут десять, выпили шампанского, я серьгу уронила, он наклонился поднять… так все удачно сложилось. А потом я немного посидела, чтобы у охpаны подозрений не возникло.

— Что? — Алексей даже рот раскрыл. — Ты его пристрелила, а потом немного посидела рядом?

— Да, — кивнула я, чувствуя себя очень неуверенно.

— Не слабо, — тяжко вздохнул Алексей. — Да если бы охранник вошел…

Он даже головой затряс, так ему худо стало, а я спросила тревожно:

— Алеша, мы ведь уедем, да?

— Да, — вздохнув, сказал он и меня обнял.

Я обрадовалась и уточнила:

— Сразу?

— Да уж, конечно, не то ты еще кого-нибудь замочишь… — Он помолчал и сказал намного спокойнее:

— Давай-ка договоримся: если ты что-нибудь замыслишь, я об этом должен знать первым. И никаких военных действий. У меня без того голова болит, чтоб еще твои тайны разгадывать. Уяснила?

— Я ведь пошла на разведку, — сочла я нужным оправдаться. — И все так удачно сложилось.

— Заткнись. Еще раз у тебя что-нибудь удачно сложится, и можешь быть уверена, на задницу ты всю оставшуюся жизнь уже не сядешь… А что за мужики с тобой были? — опомнился Алексей.

Я рассказала, он головой покачал и заметил:

— А ведь крестный прав, спиной к тебе поворачиваться не стоит.

— Дурак твой крестный! — разозлилась я. — Много он понимает. Я тебя люблю и что-то сделать была должна, а он… у меня такое впечатление, что он тебя ревнует.

Алексей как-то странно покосился, но ничего не сказал. Мы понемногу успокоились. Я перебралась к нему на колени и чувствовала себя почти счастливой. Мысли мои сами собой обратились к завтрашнему дню.

— Алеша, у тебя бронежилет есть? — задумчиво спросила я.

Он слабо дернулся, потом ответил:

— Нет.

— А нельзя достать?

— А на кой черт, не скажешь?

— Завтра Эдичка явится, вот увидишь. Будет опасно.