Онлайн книга «В Питер вернутся не все»
|
Дима тщательно записал в блокнот имя-фамилию (Денис Евграфов) и место службы, которое лейтенант без охоты, но назвал. – А теперь ваш паспорт попрошу, – молвил служитель закона. – Легко! Полуянов залез в карман своей летней куртки из парусной ткани, мирно висевшей на плечиках у входа в купе, и неожиданно для себя нащупал там нечто чужеродное, не свое. И буквально в последний момент успел поймать готовое сорваться с языка изумление восклицание. Документ оказался на месте – однако, кроме паспорта, во внутреннем кармане лежало кое-что еще: мягкое, тканевое, свернутое в комок. Он не стал доставать неожиданную находку при милиционере, но, кажется, догадался об ее природе. Не давая менту паспорт в руки, Дима позволил ему переписать свои данные, включая место регистрации. В ходе чистописания милиционер вдруг резко спросил у слегка расслабившегося журналиста: – Где вы находились в момент убийства? Репортер вздрогнул и приказал себе собраться. – А в котором часу было совершено убийство, товарищ лейтенант? – вкрадчиво переспросил он. Милицейская «покупка» не прошла, что лейтеху отнюдь не смутило. Не отвечая на вопрос, он задал новый: – Что вы делали с момента, как сели в поезд? – и вперился Диме в переносицу тяжелым взглядом. – Здесь съемочная группа едет, как вы, наверное, уже знаете, – стараясь сохранять небрежный вид, молвил журналист. – По моей книге фильм снимают... Выражение хмурого скепсиса на милицейском лице было ему ответом, и Дима продолжил: – Поезд отправился по расписанию, в двадцать три часа тридцать три минуты. Где-то в полночь мы, вся группа, то есть те, кто ехал в этом вагоне, уселись за импровизированный стол в купе Елисея Ковтуна, линейного продюсера фильма. Немного выпили, закусили... Приблизительно без четверти час я пошел спать. – Кто оставался к тому моменту за столом? – Точно не помню, но режиссер Прокопенко и Ольга Волочковская уже ушли. На самом деле Дима хорошо помнил, кто в тот момент еще сидел в купе – продюсер Ковтун, герой-любовник Кряжин, оператор Старообрядцев и актриса Царева. И, совершенно точно, там находилась Марьяна – не запомнить было бы невозможно, потому что в последние два-три дня она вдруг начала оказывать журналисту знаки внимания. Вот и вчера уселась с ним рядом, и смеялась его шуткам, и пару раз поглаживала по руке, и прижималась под столом бедром. Словом, использовала весь арсенал женских соблазняющих уловок, накопленный к собственному восемнадцатилетию. А когда журналист отправился на боковую, начала канючить: «Ну, Димочка... Ну не уходи... С тобой так весело!» – вызывая ревнивые взгляды со стороны Кряжина, который, похоже, имел собственные виды на то, как провести последнюю ночь в северной экспедиции... А разрешила коллизию Марьяна вскоре самолично, явившись в купе журналиста с шампанским и парой стаканов. Кстати, во сколько сей сладостный визит начался? Дима тогда не посмотрел на часы, но ощущение было, что до визита поспать ему удалось от силы десять минут. – После того, как вы покинули место распития спиртных напитков, вы в собственное купе пошли? – отрывисто спросил милиционер. – Конечно. – Кто может это подтвердить? – Понятия не имею. – Значит, вы пришли сюда. А дальше? – Практически сразу уснул. – Один? Взгляд милиционера настойчиво буравил Полуянова, и журналист впервые почувствовал себя с ним неуютно. Может, от того, что приходилось лгать. – Да, один. – Вы уверены? «Черт! Может, Марьянка уже раскололась, что мы с ней вместе спали? Брякнула по глупости или чтобы ее менты не подозревали... А я тут о ее женской чести пекусь, джентльмен хренов! Но не менять же показания на ходу...» – Да, я был один, – повторил, отметив про себя, что голос прозвучал, кажется, не совсем твердо. – Ваше купе рядом с режиссерским. Что-нибудь слышали? – Например, что? – Вам виднее. Шум борьбы? Ссору? Голоса? – Нет, ничего. – Спокойно спали, и вас ничто не тревожило? – Именно. – А когда проснулись? – Когда Волочковская тут в коридоре истерику устроила и стала в двери стучать. – У вас с Волочковской неприязненные отношения? – Отчего же? Самые что ни на есть приязненные. – То есть близкие? – Я этого не говорил. Мы с ней в хороших, ровных отношениях. Без интима. – А с убитым вы в каких отношениях состояли? – В товарищеских. – И вы его не убивали? – Нет, не убивал. – И из своего купе после часу ночи не выходили? – Нет, не выходил. – Вы уверены? – Абсолютно. – Почему же вас видели в коридоре незадолго до убийства? Хоть и явное вранье, а все равно изнутри обдало жаром. – Кто вам такое сказал? – Отвечайте на вопрос, – ухмыльнулся мент. Он явно был не так прост, как представилось Полуянову на первый взгляд. «Я нарушил неписаную журналистскую заповедь: никогда не следует недооценивать оппонента – вот и получил». И Дима ответил, насколько мог спокойно и жестко: – Если это не, что называется, ментовская разводка, и вам кто-то действительно сказал, что видел меня ночью в коридоре, я бы посоветовал вам к данному человеку присмотреться внимательнее. Если меня кто-то хочет подставить – значит, у него имеется на то причина. Ведь верно? Может, тот, кто под меня копает, и Прокопенко убил? – Спасибо за совет, – хмыкнул лейтенант, – уж как-нибудь разберемся. – Да не вы разберетесь, не вы! – не удержавшись от комментария, воскликнул Полуянов. – В Москве люди, чином поболее, будут разбираться! На откровенно хамский выпад журналиста мент только усмехнулся. – Отдыхайте пока, – бросил он, встал и покосолапил к выходу из купе. «Все-таки вывел из себя, мент поганый! – зло подумал Дима. – Воистину, ничего хорошего от нашей милиции никогда ждать не стоит, одну только пакость!» Зверски захотелось курить. Однако, прежде чем отправиться в тамбур, следовало сделать еще кое-что. Журналист сунул свой паспорт назад во внутренний карман белой брезентухи и вытащил то, что нащупал десять минут назад. То были, как он и предполагал, женские трусики. Стринги – не дорогие и не дешевые, хлопчатобумажные, вызывающего бордового цвета. Их появление в кармане можно было объяснить лишь одним. «Ну Марьяна! – злясь, воскликнул про себя журналист. – Ну шутница! Ведь если б не мент, и я бы в карман за паспортом точно не полез. Вернулся б, олух царя небесного, домой, а там их Надя нашла б... Бордовые стринги, каково! Ну, девка-подставщица! А я еще о ее репутации забочусь! Надо ей вернуть забытую вещицу – причем прилюдно. Интересно, что на сей финт Прокопенко, явно к девчушке неровно дышащий, скажет?» |