Книга Сиамцы: повесть, страница 43 – Евгения Пастернак, Андрей Жвалевский

К приходу отца у нее сел голос, мама взмолилась:

— А давай на сегодня все? Да и тебе надо отдохнуть.

Ян послушно отложил ручку, мама тревожно посмотрела на него и ушла кормить мужа.

Ян посидел немного, прислушиваясь к себе.

Зубная заморозка за это время уже прошла бы, и вернулась бы тупая ноющая боль. Но сейчас он по-прежнему ничего не чувствовал.

Ян даже задумался о том, чтобы лечь спать — но сразу осознал, что в такую рань не уснет. Он осмотрел свою комнату и остановил взгляд на недостроенном корабле.

*

Геула плакала так, что мама принялась ее отпаивать успокоительными, которые еще недавно сама пила по приказу Альбины. Геля глотала лекарство, успокаивалась, но через полчаса начинала рыдать опять.

— А мне на работу, — вздыхала мама, — отпроситься я не смогу, дети голодные останутся. Ты без меня одна выживешь?

В ответ Геула рыдала с новой силой.

— Знаешь что! — решила мама. — Собирайся! Поедешь со мной! Поможешь на кухне… и вообще!

Сил сопротивляться у Гели не было.

На кухне ей действительно полегчало. Рыдать в присутствии посторонних было как-то неудобно, мама все время подбрасывала задания: то замесить тесто, то прокрутить фарш. А когда набежали дети и принялись с аппетитом есть приготовленное, Геула даже улыбнулась.

Когда поток жующих учеников схлынул и пришла пора готовить полуфабрикаты на завтра, мама осторожно спросила:

— Ты из-за Кости?

Геля опустила голову.

— Послушай, — сказала мама, — если это настоящее, то вы друг от друга никуда не денетесь. Не сейчас, так через пару лет.

Геля всхлипнула.

— Ну а если не настоящее, так не жалей, — продолжала мама, — где-то тебя ждет твоя любовь, твоя история.

— А если нет? — спросила Геля.

— Так не бывает, — сказала мама, — только нужно не бояться.

Мама задумалась, слепила несколько котлет, а потом с трудом сказала:

— Знаешь, я тут подумала… Наверное, тебе действительно лучше поехать в Молодечно.

Геула застыла.

— В смысле? — спросила она.

— Правда, — продолжала мама, — Молодечно — это хороший вариант. Минск рядом, если захочешь, можешь хоть каждый день домой ездить. Зато у тебя будет своя жизнь. Свобода.

Геула поняла, что она не дышит. Аккуратно слепила очередную котлету и положила на противень.

— Что молчишь? — спросила мама.

— То есть ты меня выгоняешь? — сказала Геула.

— Гель, ты чего? — испугалась мама. — Не хочешь, оставайся!

Геля с трудом пыталась справиться со слезами.

— Геула, прости! — всполошилась мама. — Я хотела как лучше. Я просто не хочу тебя держать. Но ты не должна оставаться ради меня, у тебя должна быть своя жизнь.

Тут Геля снова расплакалась.

— Я очень тебя люблю, — сказала мама, — но, знаешь, я испугалась, что если ты решишь, что должна жить со мной по гроб жизни, чтоб мне было не одиноко, то я, пожалуй, тебя выгоню. И кончай реветь, пересолишь котлеты.

Геула хлюпнула носом и попыталась вытереть глаза. Но руки были в фарше.

— Во-о-от, — сказала мама, — нельзя готовить и плакать одновременно. Техника безопасности.

*

Весь день Ян провел с тем же ощущением глубокой заморозки.

Утром, правда, было какое-то подобие эмоции — когда он проснулся и увидел на столе законченную модель линкора. Но потом вспомнил, что сам вчера до ночи ее доклеивал, и безразличие вернулось.

В школе действовал автоматически. Говорили решать — решал. Диктовали — записывал. Сказали пойти домой — пошел.

Снова увидел линкор на столе, и снова что-то шевельнулось в душе. Ян решил, что чувство это скорее приятное. Что-то типа облегчения. «Доделал наконец, — подумал он, — стало лучше».

Когда мама вернулась с рынка, она обнаружила сына посреди комнаты. Полки и выдвинутые ящики стола были наполовину пусты. Рядом с Яном громоздились две кучи вещей. И еще одна, маленькая, на тахте.

— Что ты делаешь? — поразилась мама.

— Вот эти вещи давно пора выбросить. Эти оставить. А вот это, — он кивнул на тахту, — нужно доделать.

Мама присмотрелась.

— Гербарий? Ты собираешься доделывать гербарий, который начал собирать в пятом классе?

— Да.

— А зачем?

— Я должен.

Мама не нашлась, что сказать. Ян взял с полки очередную книгу — «Оружие римской пехоты», полистал и уронил в кучу на выброс.

— Может, книги не выбрасывать? — предложила мама. — В библиотеку отдадим…

— Хорошо, — согласился Ян и принялся доставать из груды обреченных предметов книги.

Мама следила за этим со странным чувством — словно присутствовала при каком-то ритуале. Например, на похоронах.

Она испугалась, встрепенулась и предложила:

— Пакетов принести?

Ян кивнул.

*

Геля с мамой проговорили полночи. Мама непонятно как утром встала, а Геула проспала до полудня. Сидеть дома было невыносимо. Она собралась и поехала к маме на работу.

На кухне было весело. Сначала Геула вообще не поняла, что происходит, потому что человек двадцать подростков лет двенадцати заполнили собой все пространство.

— У вас обед? — спросила Геля.

— У нас история! — ответила какая-то девочка.

— А! — сказала Геула и попыталась отыскать глазами маму.

А мама тем временем вылезла из-под стола. Оказывается, там, на табуретках, стояли противни с кексами, которые вся эта орава по очереди украшала.

— Что случилось? — спросила Геля.

— Да историк попал в ДТП, не смог приехать на урок. А они все пришли ко мне на кухню. И мы решили испечь кексы.

— Тетя Лиза, а когда будет готово?

— Первая партия через пять минут!

— Тетя Лиза, а еще про тесто расскажите!

— Тетя Лиза, а можно я маме один отнесу!

— Тетя Лиза, а киньте рецепт в группу, мы дома тоже приготовим.

Звякнула духовка, первые кексы были торжественно извлечены, поставлены на стол, и дети принялись гипнотизировать их глазами.

— Они горячие не такие вкусные, — попыталась объяснить Геула, но ее перебил дружный вой.

— Ну мы только оди-и-ин…

— Только кусо-о-очек…

В кухню ворвался взмыленный историк.

— Ой, Лиза, спасибо вам огромное, вы всех спасли, но теперь мы можем начинать занятие…