Книга Смертельное фрикасе. Убийство по лионскому рецепту, страница 25 – Ноэль Балан, Ванесса Рубио-Барро

— Настоящий бабушкин рецепт! — воскликнула журналистка, улыбаясь как можно шире. — Мы тут на несколько дней, а я уже встретила кое-кого из этих бабуль, полных мудрости и познаний.

— Я уверен, что нам надо снова погрузиться в мудрость наших предков. Поверьте мне, мы еще много чему можем поучиться у них. А где точно вы поселились?

— Неподалеку от Сарла.

— Надо же, моя жена родом оттуда!

— Быть может, она могла бы сообщить нам кое-какие сведения о тех краях? Точнее, адреса мест, где хорошо кормят, или тамошних производителей… совсем забыла уточнить, что мы здесь по работе.

У входной двери звякнул колокольчик, заставив журналистку вздрогнуть от неожиданности.

— А, вот и она! — сказал аптекарь с восхищенной серьезностью. — Можете сами у нее спросить, без колебаний.

В аптеку вошла женщина маленького роста с чувственным, чтобы не сказать пухленьким, телом, в обтягивающем ее круглые бедра костюме в «куриную лапку» и с безупречно залакированным перманентом. На лацкане жакета поблескивала золотая брошь, а в ушах качались скромные висячие серьги с жемчугом. Хоть она и встретила их приветливой и любезной улыбкой, на самом деле в ней не было никакой жизнерадостности.

— Мы как раз говорили о тебе, Фабьена.

— В добрый час! Надеюсь, только хорошее, — сказала та, не расставаясь со своей немного плотоядной улыбкой.

Дорога на Сарла лениво извивалась между высокими тенистыми деревьями и томными излучинами Дордони. Пако вел осторожно, чтобы не пугать Лору, но уже начал ценить нервные разгоны «Фиата 500». Он не мог открыто принять, а тем более признаться в этом своей начальнице, но в итоге выбор этой модели сделал их командировку чем-то похожей на импровизированные каникулы.

— Ладно, с чего начнем? — спросил он напрямик. — Говорим гадости прямо сейчас или оставим на потом?

— Тогда давай без уверток. Как тебе эти странные пташки?

— Муж похож на настоящего олдскульного буржуя, а эта порода очень быстро начинает действовать мне на нервы, но он по крайней мере точно мужик. Верит в свой проект, любит бабки, не плюет на знаки уважения и очень доволен собой. Короче, стиль — старый осел, но без придури.

— Надо сказать, умеешь ты подбирать выражения. Браво, Пако! Ты сделал большие успехи во французском.

— Серьезно?

— Да, но для олдскула есть неплохой заменитель, вполне можно сказать «старая школа».

— О’кей. И наоборот, его жену я совсем не чувствую… тут, похоже, попахивает маленькой выскочкой. Ломает комедию, корчит из себя «госпожу аптекаршу», на людях скованна, но очень довольна, что всем известна в этой дыре… шмотки носит как «в хороших домах» и даже с перебором, но можешь мне поверить — от нее так и пышет, как от печки…

— Что тебя заставляет так говорить? — спросила Лора удивленно.

— То, как она вертит задом, округляет губки, выпячивает буфера. Уж ты мне поверь, ее хахалю скучать не приходится… она его крепко держит за… cojones ^[25]!

— Сейчас, когда ты об этом сказал, признаюсь, это выглядит довольно правдоподобно, — фыркнула Лора.

— Я не за всем уследил, когда ты с ней говорила.

— Да, я видела, как ты отошел в сторонку, к полкам с ароматами для создания атмосферы в доме.

— Просто хотел протереть объективы и убрать их в сумку. Так что она тебе на самом деле сказала?

— Массу всего. Разговор был обо всем понемногу, но достаточно интересный, чтобы насторожить меня и подкинуть два-три следа.

— Издали у вас был такой вид, будто вы спокойно сплетничаете.

— Вначале она осторожничала… была не то чтобы враждебной, но сдержанной… А потом расслабилась, когда я сделала ей кучу комплиментов насчет аптеки, «духа места», компетентности ее мужа…

— С такими дамочками нет ничего лучше, чем хорошенько погладить их по шерстке, чтобы заблестело!

— Я ей сказала, что мы остановились у Ватсонов. Она их немного знает и, похоже, ценит. И конечно, вскоре речь зашла о смерти Тетушки Адель. Этой темы невозможно избежать, я прекрасно сознаю, до какой степени ее тут всем не хватает — всем поколениям. А теперь держись крепче: Фабьена Мариво сообщила мне кое-что, даже не сообразив, что делает настоящее признание.

— Вот как?

— Она не сомневалась, что я о ней уже слышала, ты, впрочем, тоже…

— Когда же это?

— Да когда ходили по грибы с Роже Галюжаком, в воскресенье, после обеда. Помнишь, он рассказывал нам о своей дочке и о «ее муженьке-аптекаре»?

— А, да, может быть…

— Ну так это она, та девчонка, что бегала по лесам и разбиралась в грибах! Это отчасти объясняет ее манеру важно расхаживать и задирать нос. Дочка простого сельского почтаря заделалась женой фармацевта! Представляешь, какой социальный взлет? А чувство успеха?

— Ее в самом деле так и распирает, — усмехнулся Пако.

— Большой совсем новый дом на холмах возле Монбазийяка, люди раскланиваются с ней на улице, коммерсанты ей льстят, вечера в Ротари-клубе, деятельность в комитете побратимства Бержерака с Италией и Квебеком, должности председательницы в многочисленных благотворительных ассоциациях… и вдобавок ее главный почетный титул: она произвела на свет троих маленьких Мариво! Двух девочек и, к счастью, одного мальчика, чтобы обеспечить потомство и увековечить их фамилию.

— И она рассказала тебе все это за такое малое время?

— Упрашивать ее об этом мне не пришлось.

— Но что тебя интересует в этих людях?

— Все! Я хочу знать и понимать, как живут и думают все те, кто знал Тетушку Адель… И я по-прежнему убеждена, что ее смерть — никакой не несчастный случай. Женщина, бегавшая по лесу между пнями и корнями, по крутым склонам и каменистым тропам, не ломает себе шею на лестнице… Ни за что в такое не поверю.

— Как всегда, ты не можешь удержаться от того, чтобы провести свое собственное маленькое расследование? — усмехнулся Пако. — Шерлок Холмс на шпильках в краю, где народ расхаживает в деревянных сабо!

— Да в придачу с о-очень элементарным Ватсоном в сапожищах бывалого дорожного волка! И впрямь странная парочка!

Не сбавляя темпа, они начали сочинять как бредовые, так и вполне допустимые гипотезы, выдвигать более-менее правдоподобные теории и строить более-менее обоснованные предположения.

Был ли Юго Штейнер заинтересован в похищении пресловутого блокнота? И что могло содержаться на этих исписанных за много десятилетий страницах? Редкие и замысловатые рецепты? Указания, как добраться до заповедных и столь вожделенных мест? С какой целью? Чтобы собирать таинственные растения? Но с какой стати гуру «Шести Столпов» стал бы убивать женщину, которая была с ним близка и к которой он, похоже, питал уважение и восхищение? Неужели он был таким превосходным лицедеем, что нарочно усомнился в предполагаемой слабости пожилой женщины и намекнул, что ее смерть вовсе не была такой уж естественной, как это утверждали?