Книга Залив Голуэй, страница 35 – Мэри Пэт Келли

— С ума сойти, — фыркнула я и засмеялась над такой глупостью.

— Это совсем не смешно, Онора. Вот такие разговоры мне приходится здесь выслушивать. — Но внезапно она прыснула. — Видела бы ты выражение лица бедняги Тэдди, когда этот профессор рассуждал тут о дюймах, дюймах с четвертью, углах и плоскостях.

Я отвернулась от рисунка.

— Подумать только, что все это было в журнале и люди платили деньги за такое. — Я покачала головой. — Ну ничего, наш Отважный Дэн ^[34] еще отплатит им той же монетой, вот увидишь.

Я следовала за Майрой еще через целый ряд темных комнат, в которых пахло сыростью, потом вверх по винтовой лестнице и по коридору в спальню, освещенную керосиновой лампой.

— Госпожа, к вам тут пришли.

Сара Пайк, жена старого майора и мать капитана Роберта, лежала, вытянувшись, на диване, и храпела. Платье ее свисало по бокам до пола, а голова покоилась на подушках.

— Она что, заболела? — шепотом спросила я.

— Можно и так сказать, — громко ответила Майра. — Она нас не слышит — крепко спит.

В углу комнаты стояло высокое зеркало.

— Взгляни на себя, — предложила Майра.

Я отражалась там вся, в полный рост.

— Никогда в жизни не видела себя целиком, — сказала я. — И понятия не имела, что я такая высокая.

Майра подошла и встала рядом со мной.

— Я просто башня по сравнению с тобой, Майра, — сказала я.

— Это так кажется, — ответила она. — Просто я беременна и от этого кажусь низенькой.

— Я тоже беременна.

— Я вижу. Наконец-то у тебя появилась грудь.

— Это правда, — согласилась я, разглядывая себя в зеркале. — Хотя талия и бедра по-прежнему узкие. Да и живот не слишком-то округлился. Правда, срок — только два с половиной месяца.

— Груди у тебя станут больше, — сказала Майра. — Мои оттягивают мне плечи вниз. — Она стояла рядом как-то неуклюже, ссутулившись. И совсем не походила на себя.

«Ничего, я подниму свою сестру», — подумала я и показала на свою грудь.

— Майкл уверяет, что они нравились ему даже тогда, когда были меньше. Он говорит, что может накрыть их обе своими ладонями, нежно сжать и…

Я закатила глаза, покосившись на Майру в зеркале, а она рассмеялась и сказала:

— Онора, в этой семье бесстыдница я.

— А Майкл, — возразила я, — сказал, что ему нравятся мои мозги и моя грудь. Вот так-то.

Я показала ей в зеркале язык, она — мне, и вскоре мы уже вовсю строили друг другу смешные рожицы и смеялись все громче и громче.

— Кто здесь? — спросила проснувшаяся Сара Пайк. — Вы прибыли из дворца?

— Нет, мэм, из Барны.

— Но она, госпожа, — вставила Майра, — привезла вам послание, которое ей передали для вас при дворе.

Сара Пайк улыбнулась.

— Я знала. Я знала, что она пригласит меня. — Она повернулась ко мне. — Она так изящно приветствует меня, когда я каждое утро проезжаю верхом по парку. Дорожки там такие прямые и все усыпаны толченым белым камнем.

— Где это все происходит, миссис? — поинтересовалась я.

— В парке, разумеется, — нетерпеливо бросила она. — В Гайд-парке. Именно там я встречаюсь с молодой королевой. Она проезжает мимо в своей карете и каждый день приказывает своему кучеру остановиться. Она здоровается со мной и всегда произносит одни и те же слова: «Вы молодец, такая хорошая и преданная подданная. А иметь одного ребенка, одного сына, вполне достаточно. Никто не ожидает от вас, чтобы вы выдержали больше».

— И она права, — заметила Майра.

Сара Пайк закрыла глаза.

— Она снова ушла в сказочную страну своих грез, — сказала Майра. — Бедное создание.

Но тут Сара Пайк снова открыла глаза.

— Мне нужно еще лекарства, — сказала она.

— Вы уже получили сегодня свою дозу, госпожа, — ответила Майра.

— Мне нужно лекарство! Мигом, девчонка! — Сара Пайк села на своем диване прямо. — Я не потерплю такой твоей дерзости!

— Я ухожу, госпожа. Я здесь как раз затем, чтобы сказать вам об этом. Пришло мое время. Скоро у меня родится ребенок.

— У меня был ребенок — сын, — сказала она.

— Был, конечно. А теперь поспите немножко, и вы почувствуете себя намного лучше.

Но женщина попыталась встать.

— Мой муж знает, что мне необходимо мое лекарство. Он оставил мне его целую бутылку, чтобы его у меня было вдоволь в его отсутствие. Он ведь уехал, не правда ли?

— Да, мэм, уехал.

— Это хорошо, хорошо. Пришли мне мою горничную.

— Пришлю. Но вы все поняли? Я ухожу.

— Уходи. Какое мне до этого дело? Уходи.

В комнате за кухней у Майры уже был собран узелок с ее пожитками.

— Давай-ка побыстрее убираться из этого места. Ты только представь себе Рождество здесь!

— А с госпожой все будет в порядке? — спросила я.

— Ее горничная — она где-то здесь — англичанка, которая прекрасно ладит со старым майором и с радостью старается, чтобы госпожа все время или спала, или была одурманена.

— А как же ее сын?

— Роберт? Этот военный парняга? Он вернется не раньше, чем через несколько месяцев. Он был очень недоволен, когда узнал, что я жду ребенка от Джонни. Он за мной точно не вернется. Просто найдет себе другую девушку.

— Но, Майра…

— Нам тут делать нечего. Пошли.

* * *

Ребенок у Майры родился на следующий день. Она крепко держала в руке Боб Девы Марии, защищавший рожениц, — это был овальный коричневый боб с природным рисунком в виде креста на боку, который бабушка нашла на берегу возле Арда. Майра говорила, что чувствует особую силу в Бобе Девы Марии, потому что его выбросило на сушу море, в котором покоится ее Джонни.

У нее родился большой и здоровый мальчишка. Она назвала его Джонни Ог.

— Ты только посмотри на его лицо, Майра. И пусть теперь Анни Лихи попробует задавать какие-то вопросы, — сказала я ей.

— Что? — переспросила мама.

— Я просто говорю, что он — вылитый Джонни Лихи.

— А я как раз одеваюсь, чтобы позвать Анни, — сказала мама.

— Не хочу ее видеть, мама.