Онлайн книга «Пальмы, солнце, алый снег»
|
– Уже ментов понаехало. Немало, – подлил масла в огонь заместитель. – Проследи, чтобы их всех покормили. За счет отеля, – велел Борис Борисович. – И предложи, кто захочет, – бассейн, сауна… – Понял, – кивнул зам. – И попроси: пусть тело заберут как можно быстрее. В триста втором номере сразу, как милиция позволит, – полную дезинфекцию. И приказ по отелю: все разговоры о самоубийстве запрещаются, нарушившему – немедленное увольнение. Нам такого пиара не нужно… – Может, прикрыть этот их тренинг к чертовой бабушке? – выступил с очередной инициативой заместитель. – Пусть разъезжаются? – А под каким предлогом? – пожал плечами Борис Борисович. – Ну… придумаем. – Нет, это не дело, – возразил Борис Борисович. – У них все оплачено, денег в ресторане и в СПА наверняка оставляют изрядно, никаких нареканий нет. Выгоним – будут наш отель на каждом углу славить, что мы договоренностей не соблюдаем, а это нам надо?.. Так что пусть уж их… репетируют дальше. Будем надеяться, что ненормальный в этой компании – только один. Тренинг, день второй Черного галстука в дорожном гардеробе не имелось, и потому Яков Анатольевич ограничился темно-синим. В сочетании с рубашкой цвета весеннего неба выглядело, как надо: в меру строго, но без трагизма. – Да уж, трагизма нам совсем не надо… – бормотал Яков Анатольевич, стоя подле окна в ожидании, пока начнется тренинг. Погода будто оплакивала Антона: свинцовое небо, поземка, тоскливый вой ветра. И психолог понимал: без тяжелых объяснений, к сожалению, обойтись не удастся. Первой, как и вчера, явилась Ярослава. Она тоже попыталась соблюсти траур – облачилась в черную водолазку и темно-горчичные джинсы, но цели, по мнению Якова Анатольевича, не достигла: одежка сидит в обтяг, грудь выставлена вперед, попка обрисована, какие уж тут скорбные мысли… Одни глаза соответствуют ситуации: горестные, с красными ободками. – Спасибо, что пришла, Ярослава, – тихо молвил психолог. – Спасибо, что тренинг на после обеда перенесли, – слабо улыбнулась она. – Утром я бы не смогла, так тяжело было… Да и милиция налетела, объяснение пришлось писать… – Сильно донимали… – Яков Анатольевич пощелкал пальцами, как бы подбирая слово, – местные копы?.. – Да нет, – вздохнула она. И невпопад добавила: – А у Антона, оказывается, невеста была… Они собирались на той неделе заявление подавать. – Она жалобно взглянула в глаза психологу: – Яков Анатольевич, ну зачем, зачем же он это сделал, вы мне можете объяснить?.. Ответ на этот вопрос психолог заготовил давно. И тон – отстраненный, в меру назидательный – тоже отрепетировал. Яков Анатольевич подошел к пластиковой доске, взял маркер, нарисовал окружность, крупно вписал в нее «ТРИДЦАТЬ ПРОЦЕНТОВ». Объяснил: – Видишь ли, Ярослава… Все человечество делится на три больших сегмента. Самый центральный, в нем тридцать процентов населения, – это абсолютно нормальные люди. Он сделал паузу, уточнил: – Ты, безусловно, относишься к этой трети. «Сейчас она просияет». Ярослава благодарно улыбнулась, а психолог продолжил: – Следующий сектор – это те, чью психику можно назвать пограничной. Их – сорок процентов… – Он обвел первый круг вторым. – Ну, и оставшиеся тридцать процентов – это, как говорят в народе, конкретно ненормальные. – Так много?! – ужаснулась Ярослава. – Увы, – кивнул тот. – Психически больного ведь в отличие от других инвалидов за версту не видать. – Кошмар, – поежилась собеседница. – И вот ведь какая штука, – продолжал Яков Анатольевич. – Посмотри еще раз на картинку. – Он махнул в сторону трех вписанных друг в друга кругов. – Люди из первой окружности, из нормальных, к законченным психам попасть не могут ни в каком случае. Как, соответственно, и сумасшедшие – к здоровым. А вот пограничные могут мигрировать и туда, и сюда… – А каким был Антон? – жадно поинтересовалась Ярославна. – Антон, к моему глубокому сожалению, в тридцать процентов абсолютно здоровых не входил, – вздохнул психолог. Ярослава слушала, затаив дыхание. – Конечно, он не являлся сумасшедшим, – поспешил добавить Яков Анатольевич, – но его психика – да, она была не вполне адекватной. Антон ведь пережил тяжелое детство… сложную семейную ситуацию… и все это наложило на его поведение своего рода фатальный отпечаток… Вот – опять же, как говорят в народе, – нервы и не выдержали… – То есть, – Ярослава, как деловая женщина, предпочла расставить все точки над «i», – его психика была пограничной, а вчера, после нашего тренинга, после того, как исповедоваться пришлось, у него крышу окончательно снесло? – Можно полагать и так. Что пусковым механизмом его поступка стал именно наш тренинг, – безропотно согласился психолог. А потом пытливо взглянул на собеседницу: – Но с таким же успехом катализатором его сумасшествия могло стать его внезапно вспыхнувшее чувство к вам. Вы ведь, кажется, весь вечер провели вместе?.. Ярослава отшатнулась, побледнела, забормотала: – Да, вместе, но… – Ах, боже мой, милочка, да бросьте вы оправдываться! – перебил Яков Анатольевич, ласково обнимая ее за плечи. – Вы – взрослый человек, и Антон – тоже взрослый… – Был – взрослый, – припечатала Ярослава. – А сейчас его нет. Вообще нет. Нигде. – Она потерянно, жалко улыбнулась. – Я, как вы понимаете, совсем не девочка, а до сих пор привыкнуть не могу. Что человек жил, дышал, мечтал – и вдруг внезапно его не стало. Облако. Пыль. И не будет больше никогда… «А ведь она переигрывает, – определил психолог. Безошибочно сказались десятилетия практики. – Совсем уж не так сильно переживает, как показывает. Интересно почему?» Но расколоть Ярославу он не успел. За их спинами раздалось: – Но это был его собственный выбор, правда? Ярослава и Яков Анатольевич обернулись. Она – поспешно и нервно, он – спокойно и с достоинством. На пороге стояла Александра. Как обычно, в нелепых широких джинсиках и мешковатом свитере – одежках дорогих, но до безумия ей не идущих. Зато щеки сегодня не бледные, как всегда, а разрумянены, и глаза блещут. – Зачем ты так говоришь?.. – начала было Ярослава. – Здравствуй, Сашенька, – дружелюбно поздоровался психолог. – Изумительно выглядишь. Девушка расплылась в благодарной улыбке. «Она и правда сегодня чудо как хороша. Несмотря на все свои веснушки и девчачью нескладность…» – Действительно, Сашенька, ты такая симпатяшка… – нежно пропела Ярослава. И тут же разбавила медовый тон жестким: – Тебя, наверное, смерть возбуждает? Кровь, трупы? |