Онлайн книга «Пальмы, солнце, алый снег»
|
И затравленно – как непривычно применять к нему этот эпитет! – взглянул ей в глаза. …Шестой день тренинга, свои истории все его участники уже рассказали. Теперь начинается самое интересное: практические занятия. Только стрелка часов уже прыгнула на четверть одиннадцатого, а ни Андрей Степанович, ни Тося в аудитории так и не появились. – А где же наши голубки? – удивленно спросила Ярослава психолога. – Отсыпаются? Ночью в койке перетрудились? – Возможно, они подойдут позже. Было видно: Яков Анатольевич старается, чтобы его голос звучал бесстрастно. Но не очень-то у него получилось… – Вы из-за статей переживаете? – тихо спросила Ярослава. Про публикации в газетах «Экспресс», «Молодежные вести» и какой-то подмосковной лабудени Ярославе рассказала Алена. Вчера, когда они встретились за ужином. Излагала, прямо скажем, не без злорадства. Красной нитью сквозь ее речь проходило: гадость этот ваш тренинг – приехали люди на психологическую релаксацию, а в итоге какая каша заварилась… В Алене явно знаменитый оратор пропал. Сидит такая смешная, толстенькая, щеки раскраснелись – и вещает чуть не на весь ресторан: «Даже если статьи заказные и Антон с Александрой с собой покончили по личному решению, все равно разве нормально, что после ваших тренингов один себе вены режет, а другая – смертельную дозу наркоты вкалывает?! Бросай ты, Ярька, эти дурацкие занятия!» Ярослава в ответ весь язык измозолила, защищала и коллег по тренингу, и Якова Анатольевича, но Алену разве переспоришь… Еще и нагнетает: «Смотри, Яречка… Ты ведь свой секрет на тренинге уже рассказала? Все выложила, до деталей? А уверена теперь, что до завтрашнего утра доживешь?..» Тьфу на бестолковую, да и только. К тому же народная мудрость гласит, что беременных нервировать нельзя. И как объяснить Алене, что она, Ярослава, после вчерашней исповеди не только не умерла, но наоборот – чувствовала себя просто шикарно. Думала: будет тягостно из-за того, что старую историю пришлось ворошить, но оказалось – ничего подобного. Такая легкость на душе – словно заново на свет родилась. Как в старой революционной песне поется: «Отречемся от старого мира, отряхнем его прах с наших ног…» – Мне совершенно все равно, – обратилась Ярослава к Якову Анатольевичу. – Что бы о вас в газетах ни писали. Ей показалось – или в глазах психолога и правда мелькнули благодарные слезы? И он с жаром – очень непривычно, обычно-то говорит размеренно и спокойно – ответил: – Спасибо, что веришь. Жаль только: хорошие люди всегда в меньшинстве. – Да вам и Тоська верит, и Андрей Степанович! – горячо зашептала Ярослава. – Я уверена: они просто проспали. Они вчера в капитальный загул пустились, я их глубокой ночью в кабаке видела… – В ресторане? – недоуменно переспросил психолог. – Ну да. – Ты уверена? – Ага. Сидят в уголку, пьют шампанское, воркуют… На самом деле Ярослава лукавила. Ни в каком кабаке она ночью не была, и Тосю, как и Андрея Степановича, после вчерашнего тренинга не встречала. Но ведь эти двое, свежеиспеченные любовнички, вполне могли бы там быть! Почему же Яков Анатольевич так удивился? – Давайте подождем их еще! – предложила Ярослава. – Они придут, обещаю! – Нет, деточка, – мягко и грустно отказался психолог. – Ждать мы больше не будем. Давай начинать… Ну, начинать так начинать. Персональное занятие с Гвоздициным – это куда ценнее, чем групповой тренинг. И Ярослава с удовольствием погрузилась в мягкое кресло напротив психолога, подобралась, сконцентрировалась, чтобы ни единого слова не упустить. – Сегодня мы опять поговорим о любви… – начал Яков Анатольевич. И Ярослава в предвкушении интереснейшей темы вся обратилась в слух. Но начать разговор они не успели. Дверь в аудиторию вдруг распахнулась. Широко, по-хозяйски, с хлопком – участники тренинга себе таких выходок сроду не позволяли. На пороге замаячило двое. Обычные с виду мужчины, неброско одетые, с неприметными лицами – такое в толпе мелькнет, никогда потом не признаешь. Постояльцы «Тропиков»? Ошиблись дверью? Психолог и посмотрел на них как на случайных людей. Досадливо поинтересовался: – Вы кого-то потеряли? А Ярослава – сказались годы работы в опасном, а какой еще может быть в России, бизнесе – прочухала мгновенно: мужики не ошиблись. И сюда, в аудиторию, явились совсем неспроста. Она в тревожном ожидании замерла. А один из мужчин обратился к психологу: – Вы – Гвоздицин Яков Анатольевич? – Да, это я, – растерянно пробормотал тот. – Мы вынуждены вас задержать. – Что-о?.. «А вот сейчас ты совсем не кремень, – мелькнуло у Ярославы. – Но такой же, как я – испуганный, дрожащий перед жизнью человечек». – Будьте добры проследовать за нами, – бесстрастно велел второй из незваных гостей. – Но почему?.. В чем меня обвиняют? Первый шок прошел, психолог постарался взять себя в руки. – Пока еще не обвиняют, но – подозревают, – веско ответствовал первый из мужчин. А второй безжалостно пояснил: – Вы задерживаетесь по подозрению в убийстве трех человек. – Трех?! Это слово и Ярослава, и Яков Анатольевич выкрикнули на два голоса. – Нечаев Антон Андреевич. Клевенская Александра Вадимовна. Становой Андрей Степанович, – перечислил милицейский. – Андрей Степанович?.. – растерянно переспросил Гвоздицин. – А что с ним? – Он мертв, – сказал, как отрубил, первый. – Не может быть… – тихо выдохнул психолог. Его слова подхватила и Ярослава, напустилась на незваных гостей: – Вы все врете! Вы шутите! – Какие уж тут шутки… – тяжело усмехнулся первый. А второй хмуро пояснил: – Андрей Степанович отравлен. У себя в номере. И Ярослава увидела, как вдруг переменилось, задрожало лицо Якова Анатольевича. Алена, молодой специалист, 219-й день «Вам будет здесь спокойно», – гласил рекламный буклет «Тропиков». Как и вся реклама, он полностью врал. Потому что уже во второй раз за короткий отдых в дверь моего номера ломились. Самым наглым образом – стучали решительно и громко, кулаками и, по-моему, даже ногой. Но только если в первый раз, когда погиб Антон, мою дверь выламывали глубокой ночью, то сейчас часы демонстрировали время – начало второго, не ночи, а дня. |