Онлайн книга «Я тебя никогда не забуду»
И даже: «Я хочу от тебя ребенка». Пусть это звучало смешно, пусть я выглядел, возможно, в ее глазах лжецом (или идиотом), или тем и другим вместе, но я и вправду любил ее, и хотел жениться на ней, и хотел от нее ребеночка. И не считал нужным это скрывать. Сначала она просто смеялась в ответ на мои признания, а потом, уже на излете наших двадцати шести часов, прошептала-прошелестела еле-еле слышно, в самое мое ухо: «Я тоже люблю тебя, Ванечка…» И этот миг я храню в своей памяти, как один из самых дорогих на свете. Мы договорились, что она позвонит мне в понедельник после своей работы. И мы условимся, что вечером во вторник куда-нибудь сходим. К примеру, в кино. Но она в понедельник не позвонила. Я протомился у телефона до десяти вечера. Мои родители вернулись в воскресенье с дачи. Вышли на работу, и я перестал быть полновластным хозяином квартиры. В десять вечера в понедельник, отчаявшись ждать, я поехал к школьным друзьям в Люберцы. Строго-настрого наказал маме: если вдруг позвонит девушка – дать ей номер моего люберецкого приятеля. Но – никаких звонков. Во вторник я вернулся домой часа в четыре дня, опухший от полуночного преферанса и портвейна. И опять: весь вечер ожидал ЕЕ звонка. И опять – ничего. Можно было сойти с ума от фантазий и предположений. С ней могло случиться несчастье: «Когда состав на скользком склоне от рельс колеса оторвал…» (Тогда ведь никто не сообщал о бедствиях и катастрофах. А если бывали слухи, то они, даже по Москве, доходили на вторые-третьи сутки.) Она могла заболеть. У нее могли случиться какие-то проблемы дома. Она, наконец, могла (и такие мысли у меня появлялись) врать мне, что любит, врать, что – девушка, а на самом деле быть прожженной хищницей и сердцеедкой. И она просто использовала меня – легкое, коварное приключение! – и бросила… Какие только мысли не лезли в голову… У меня не оставалось другого выхода, кроме как в среду вечером поехать в ДК имени М. Горького. Я помнил: по средам у нее там в хоре репетиции. Мне казалось, это верный шанс с нею увидеться. Я приехал за полчаса до начала. Никого, разумеется, в репетиционке еще не было. Я наблюдал, как в зал стягиваются хористки. Они обдавали меня, стоящего у дверей, любопытствующими взорами. Сердце мое стучало. Я мечтал вновь ЕЕ увидеть. Натальи не было. И подруги ее, Надежды, тоже. За три минуты до начала, когда уже проследовал в зал дирижер, толстенькая Надя наконец прибежала. Глянула на меня со смесью любопытства, зависти, ревности. (Наверное, Наташа, как это свойственно подружкам, многие свои тайны своей наперснице – раз они увиделись вечером в воскресенье – успела поведать.) – Привет! – остановилась Надя. – Встречаешь? – Она тебе не звонила? – Нет, а что? – Где она? – Не знаю. – Будет на репетиции? – Понятия не имею. – А ты не знаешь ее телефон? Хотя бы рабочий? Хоть какой? – А что – она исчезла? Не звонит? – Да, хотя мы договаривались. – Кто ж знает, может, и приболела… А может, – укусила меня подружка, – кем-то другим увлеклась… Да ты подожди, Наташа придет… Ох, мне пора, я побежала! – Постой! Где она живет? – А что, если не придет, ты к ней домой поедешь? – Поеду! – Охота пуще неволи… – Так где? – Адреса я не знаю. – Н-да? – глянул я исподлобья, недоверчиво. – Честное пионерское. – Никогда не поверю. – А что ты хочешь? Я с ней всего три месяца знакома. Встречались на репетиции, она пару раз мне домой звонила, и все. – В каком хоть городе она живет? – Я не помню. – Пожалуйста, Надя! – Что, помчишься к ней? Сейчас, на ночь глядя? – И помчусь! – Ох, ладно, ты слышишь: репетиция началась. Я побежала. – Надя! Я схватил ее за плечи и хорошенько тряхнул. – Ну, ладно, ладно, отцепись… В З*** она живет, доволен? Она вырвалась и убежала. …Никуда я, разумеется, в тот вечер не поехал. Где бы я искал ЕЕ на ночь глядя в довольно большом подмосковном городе З***, зная одно лишь имя? Не поехал я к ней и назавтра. У меня ведь тоже была своя жизнь. И свои планы. И свой цейтнот. Я уезжал в Сибирь. Красноярский край, Хакасия, город Абакан. В стройотряд. Вылет был запланирован на воскресенье. В четверг с утра я отправился в общагу к командиру нашего линейного отряда Юрке Кашину. Сейчас Юрка – виднейший чиновник в нашей отрасли. После вуза он сделал комсомольскую карьеру, в конце восьмидесятых пошел в бизнес, затем, в нулевые, пополнил стройные ряды бюрократов. Словом, совершил прорыв наверх, классический для нашего времени: комсомол – бизнес – чиновничество. Не знаю, помнит ли он меня сейчас. Я его помню до сих пор. Уже тогда Кашин был харизматичной личностью. Со мной Юрка ни разу с тех пор позывов встретиться не проявлял. Занятой человек. Да и зачем я ему? Я к Юрке тоже не стучался. Подумает еще, что мне чего-то от него надо. Хватит и того, что мои друзья, бывшие однокурсники, вечно выпрашивали у меня: подпиши свою книжку Юрке, чтоб через нашу общую студенческую и стройотрядную юность к нему поближе подобраться. Уже тогда, в восемьдесят первом, мой командир был умным и хватким парнем. И видно было, что он далеко пойдет. Правда, тогда я воображал, что его потолок – главный инженер провинциального завода. Крупного, но заштатного. Выходит, я его недооценивал. Кашин был на два года меня старше – и учился двумя курсами младше. Он отслужил армию, потом прошел через подготовительное отделение вуза… Они почти все были такими, бывшие служивые: хваткими и ловкими. Знали, чего хотят от жизни – не то, что мы, домашние лопухи. А тогда мы с Кашиным во второй раз должны были работать вместе. Прошлым летом, в Олимпиаду, мы трудились в стройотряде на Смоленщине, в одной бригаде. Мне нравились Юркин своеобразный юмор и умение справедливо распоряжаться. В этот раз его назначили командиром, а он настоял перед руководством стройотряда, и у меня выпросил, чтобы я у него стал комиссаром. Сейчас даже странно слышать и писать: я – был комиссаром. Так и ждешь вопроса: а сколько вам лет, дедушка? Вы в Великую Отечественную воевали или в Гражданскую? А многие – даже и Сашенька – могут спросить: а комиссар – это вообще кто? |