Онлайн книга «Второй раз не воскреснешь»
|
– И что? – Ему отказали. Олегов твердил, как попка: мы просто хотели, чтобы вы получили удовольствие от настоящей игры по большим ставкам… Мы ведь не знали, что вы такой жадный… Его отвезли домой. Игорь быстро спросил: – Подожди, а потом они на этого банкира больше не выходили? – Нет. Прошло уже три дня. – Ты точно знаешь? – Точно. – Татьяна отчего-то покраснела. Игорь тактично сделал вид, что ничего не заметил. Он выпрямился на кушетке. – Как тебе понравится такая история… Вчера мы играли в покер. Двое подставных плюс я. Не догадаешься, кто был четвертым? – Ванька? Да брось ты! Не верю. Игорь сделал паузу… Потом сказал: – Что-то нечисто с тобой – и с этим Ванькой… Ну ладно, не до него сейчас… Так вот – четвертым был не Иван. Но человек, очень похожий на него. Не внешне, а по всему своему стилю. Молодой парень. В костюмчике, при галстуке, культурный… И очень азартный. Мы опустили его на девяносто «зеленых» штук. – И что? – Таня вся обратилась в слух. – За игрой мы обычно не говорим… Но я внимательно наблюдал за этим парнем. И похоже на то, что он работает в банке. Странное совпадение, правда? – Так-так… Слушай, а ты можешь вспомнить тех, кто у вас еще проигрался? – Пожалуйста. Фамилий не знаю, профессий не гарантирую. Но описать могу. И могу высказать догадки, где они работают. Таня внимательно слушала. Она чувствовала: сейчас, еще немного – и разрозненные кусочки смальты могут собраться в элегантную мозаику… Разгадка где-то рядом… Татьяна взглянула на часы: времени до конца «операции» оставалось мало. Игорь перехватил ее взгляд: – И вот еще что. Мне удалось побеседовать с Хозяином. – С Олеговым? – Да какой Олегов, к черту, хозяин. С настоящим шефом. С большим боссом. С владельцем особняка. Он рассказал мне много интересных вещей. Таких интересных, что я имею смелость в них не поверить… Он вкратце пересказал Татьяне откровения Валентина Николаевича. Таня задумчиво протянула: – Прямо Печорин какой-то… Романтический герой. – Вот-вот. Слишком благостная картинка. Инвалид, воскресший из пепла. Слепивший из ничего сказочное богатство. Ты в это веришь? – Верю, – неожиданно сказала Татьяна. – В то, как он сделал свое состояние? – Нет. В то, что он – настоящий игрок. Кажется, она наконец поняла. Все поняла. Или – почти все. Но успеет ли она что-то сделать? Ведь уже поздно. Уже ночь на воскресенье. А у нас в России все пакости обычно случаются по понедельникам. И путч в понедельник был, и второй – тоже, и всякие долларовые прыжки… И в отставку тоже по понедельникам отправляют… А это значит – если она, конечно, права в своей безумной догадке – что в запасе у нее не больше тридцати шести часов. А может, еще неделя? Или две? Нет, вряд ли… Она почему-то уверилась в своей правоте. Слишком многое ее догадка объясняла. Таня отчего-то чувствовала: все произойдет послезавтра. Мало, чертовски мало времени осталось… …Странное они представляли зрелище: Игорь, укутанный простыней и полулежащий в древнеримской позе на операционном столе. А рядом, голова к голове, Татьяна – в белой врачебной униформе. В дверь предупредительно постучали. – Да-да! На пороге стояла Евдокия Семеновна. В руках она держала шприц. Игорь недовольно скривился: – Опять укол? Татьяна фыркнула: – Предпочитаешь, чтобы резали без наркоза? – О боже! Я и не подумал… Они ведь проверят! – Вот именно. Проверят. Не бойся, мы тебя не больно зарежем… – Таня по-хирургически растопырила свои руки в резиновых перчатках. Игорь безропотно протянул Евдокии Семеновне руку для укола. – Наркоз подействует через две минуты. Игорь внимательно посмотрел на Татьяну: – Ты думаешь, у тебя получится? Она уверенно сказала: – Конечно! А как иначе его обыграешь? * * * Сегодня новый участок Кругляева совсем не радовал. Для пресс-атташе крупнейшего финансового туза России он, участочек, был пока плоховат. Тридцать соток с редкими соснами и кучами мусора. И просевший фундамент – половину кирпичей из него уже повытаскивали местные деятели. Под серыми осенними облаками и редким унылым дождем было трудно представить, что скоро – самое большее через год! – здесь все преобразится. Появятся аккуратные английские газоны, и беседка, и капитальный гараж. И, самое главное, – трехэтажный дом в колониальном стиле. Оштукатуренный белый элегантный дом. Только так и можно жить. Здесь, за городом, – где и не пахнет Москвой. Где все пропитано запахом сосен. Где по песчаным дорожкам прогуливаются милые, тихие старички – половина домов в поселке все еще принадлежала старой российской интеллигенции. Но все больше и больше участков выставляется на продажу. Земля здесь ой как недешева – элитный поселок, кристальный воздух, спокойное окружение… А на пенсию сейчас не проживешь – пусть ты даже самый заслуженный из академиков. Валентин купил свой участок у профессора биологии. Точнее, у его наследников, которые предпочли получить кругленькую сумму и купить себе дачу в менее престижном – и более дешевом месте. Справа находился порядком обветшавший дом известного некогда писателя. Слева жил физик-ядерщик с кучей шумных внуков. Старичок-физик уже приходил к Кругляеву представляться – и просил, чтобы тот нанимал «только порядочных рабочих». – А то возьмете кого попало – они будут тут пьянствовать… Материться… Детям дурной пример подавать. Валентин, который питал слабость к интеллигентам старой закалки, пообещал соседу сделать все возможное. Но стройка – это минимум год. Потом – отделка, потом – пока мебель купишь… А Москва его достала окончательно. Гнилой, развратный, шумный город. Подлые, мелочные, коварные люди. В глаза улыбаются, а за спиной так и норовят пнуть. Хотя бы вечерами и в выходные быть подальше от них. Подальше от Москвы. В тихом Переделкине, где спокойно, тихо и беспроблемно. У него не было сил ждать, пока закончится стройка. А ускорять процесс – он знал – просто глупо. Работяги выклянчат надбавку – и все равно строительство растянется на несколько как минимум месяцев. Ему в голову пришла другая идея. Напротив, через дорогу от его будущей резиденции, продавался трехкомнатный домик. Отделанный изнутри деревом, с ванной и с теплым туалетом. Хозяева просили за него – вместе с участком в двадцать соток – восемьдесят тысяч долларов. Он решил купить этот дом. |