Загадочная Коко Шанель – страница 82 | Марсель Эдрих

📃 Cтраница 82

— Восемьдесят важных особ, приехавших со всех концов света, какая удача для Парижа! Дела ведь идут не так уж хорошо. Дому Шанель не приходится жаловаться. Я все видела столько раз, меня это утомляет. Англичане плохо старятся, они слишком много пьют. Я, которая так хорошо их всех знала, я их больше не узнаю.

Я ей доставил удовольствие, за два дня до смерти, посвятив передовую ее реваншу: «Мадемуазель Шанель вышла победительницей из войны, объявленной ее стилю. Она заставила восторжествовать и предложенную ею длину, продиктованную здравым смыслом и позволяющую женщинам сохранять приличный вид даже сидя». Марк Боан^[334] только что признался: «В конечном счете права она». Теперь, говоря о Коко, ее называли просто «Она».

Она работала в большом салоне, закалывая платья на манекенщицах, когда ей принесли транзистор, чтобы она послушала мою передачу, которую она еще не знала.

Когда меня спрашивали в редакции:

— Она действительно умерла?

…признаться, вопрос не удивлял меня. В ее возрасте… Но когда я смотрел на нее, она казалась бессмертной. Веселая, не перестававшая говорить, перескакивая с предмета на предмет, и все это с прежней изнуряющей горячностью. Она изображала кого-нибудь из своих последних друзей, например Жака Шазо. Вставала из-за стола, поднимала ногу, потом другую, кланялась à Ia Шазо, снимая свою плоскую шляпу. В первый раз я увидел ее без шляпы с белой прядью в приглаженных, все еще черных, как вороново крыло, кудрях. Она ссыхалась. Лицо — с кулачок, остались лишь огромные глаза, вопрошающие и требующие ответа. Она говорила Лилу и Франсуа:

— Когда меня не станет, не делайте глупостей, потому что я буду здесь, рядом с вами, в другом измерении.

У меня осталось любопытство только к смерти. Она говорила это. Кому? Эти слова — реплика персонажа, которым являемся мы все. Что станет с этим персонажем, когда Смерть возьмет нас за руку?

Коко проявляла к мертвым религиозное уважение. Любила ли она их или нет, они становились ей дорогими, быть может, наконец близкими. Она обращалась с ними фамильярно, с непринужденностью и простотой крестьянки. Дотрагивалась до них спокойно, без всякого страха, чтобы вложить им в руки молитвенник или загримировать их холодные лица.

Почему кладбище в Лозанне?

— У меня всегда была потребность в защищенности, безопасности. Ее можно иметь в Швейцарии.

После прощания в Мадлен манекенщицы, мастерицы, работницы медленно возвращались на рю Камбон, где атмосфера сразу изменилась, где тишина и неуверенность сменили страх. Мадемуазель оплакивали искренно. Она выросла в масштабах. Это ощутили в огромности пустоты, которая образовалась, когда ее не стало.

Что же касается меня, я начинал узнавать ее настоящую.

(январь — апрель 1971)

ФОТО