Онлайн книга «Осколки великой мечты»
Дежурный ПРДС Новороссийского порта вызывает теплоход «Адмирал Нахимов»: – На створе и рейде движения нет, но на подходе с Босфора идет теплоход «Петр Васев». Он предупрежден о вашем выходе и пропустит вас. – Ясно, – отвечают с капитанского мостика «Нахимова». В зальчике пароходного кинотеатра душно. – А ты говорил, фильм о любви, – вполголоса ворчит Верочка. – Откуда же я знал? – оправдывается Миша. – Ну и пошли отсюда… Мише уходить не хотелось. Темнота кинотеатрика и близость Веры рождали иллюзию: а вдруг? А вдруг она будет благосклонна к нему? – Давай еще чуток посмотрим, – взмолился он. – Может, любовь начнется? Вера вздохнула. Ладно уж, полчаса можно потерпеть. Она прикрыла глаза и начала думать о своем. О Москве, которая ждет ее через несколько дней. Об институте – туда одновременно и хотелось, и немножко было страшно. Как там все будет? Одна, в столице… Новые люди, новые встречи… Подумала о Ваське, о Мишке. О себе, непутевой. Ну почему ей ни один, ни другой не нравятся? Они ведь славные ребята – надежные, порядочные, умные. Какого же рожна ей нужно? Чем они для нее нехороши? С капитанского мостика «Петра Васева» уже была видна Цемесская бухта, огни города, а вдалеке слева по борту можно разглядеть движущуюся яркую точку – огни «пассажира» «Нахимова». Оживает рация. Вахтенный помощник «Нахимова» связывается по радио с капитаном «Васева»: – «Васев», каков ваш курс? Ваши действия? – Идем курсом тридцать шесть, – отвечают с капитанского мостика «Васева». – Скорость двенадцать с половиной узлов. – Вы можете нас пропустить? – спрашивают с «Нахимова». – У нас на борту тысяча туристов. Наш курс сто двадцать градусов. – Идите! – Мы можем идти тем же курсом и не сбавлять оборотов? – переспрашивают по радио с мостика «Нахимова». – Да, можете идти. – Вы пропустите нас? – еще раз спрашивают с «Адмирала». – Идите! – снова повторяет капитан «Васева». Миша сидел во тьме пароходного кинотеатрика, дышал и даже не решался взять ее за руку. Краем глаза Вера поглядывала на экран. Там продолжалась война, шли в атаку наши. Немецкий солдат не устоял и грохнулся прямо под советский танк. У него изо рта потекла кровь. Вера поморщилась. И в этот момент теплоход тряхнуло так, что у Верочки зубы клацнули. Экран мгновенно погас. – Что такое? – проворчал Миша. – В самом интересном месте… – Акулу задавили! – фыркнула Вера. – В Черном море нет акул, только катраны, – тут же заспорил Миша. Вера – благо в темноте незаметно – поморщилась. Как он ей надоел со своими поправками! Моряк хренов! Секунд двадцать они сидели в полной темноте. Зрители покорно ждали, пока киномеханик наладит свой аппарат. Экран на несколько секунд засветился – и тут же погас снова. Долготерпение в публике иссякло. В зале начали свистеть, потом – топать ногами, наконец – тревожиться. – Эй, а двигатели-то не работают! – произнес кто-то в темноте зала. – Аварийного освещения тоже нет! – добавил Миша. И сказал встревоженно: – Давай-ка, Вер, выбираться отсюда… – Да что ты паникуешь? – фыркнула она. – Подожди, сейчас свет включат. Куда мы в такой темноте пойдем? Они по-прежнему сидели в последнем ряду теплоходного кинотеатрика. Прочие зрители, чертыхаясь и спотыкаясь в темноте, потянулись к выходу. Миша тревожно сжал ее руку, наклонился к самому уху: – Вера, ты девчонка умная. Только спокойно, ладно? Не кричи и не делай резких движений. Мы, кажется… кажется… с кем-то столкнулись. От такой глупости она даже дар речи потеряла. А он продолжал торопливо: – Молчи! Послушай меня. Удар, судно тряхнуло. Двигатели не работают, света нет. И самое главное – появился крен на правый борт. Чувствуешь? Что за ересь он несет! Какой еще там крен? Первой ее мыслью было – высмеять морского волка Мишку. Во вторую секунду Вера смягчилась: ну что поделаешь, в пиратов мальчик играет, капитана Блада из себя изображает. В кинотеатре свет погас, а он представляет тут всякие страсти. И хочет, чтобы она оперлась на его руку и сказала томно: «Выводи меня, Миша! Я на тебя полагаюсь!» Пока Вера думала, что ей отвечать на паникерские речи своего спутника, Миша вскочил со стула и резко потянул ее за собой: – Верка, бегом! Времени мало! Кинозал был уже абсолютно пуст и темен. Было только слышно, как потрескивают деревянные панели и остывает с металлическим хрустом кинопроектор. Вере вдруг стало тревожно. Она покорно пошла за Михаилом. Спросила неуверенно: – Слушай, тебе не показалось? В его голосе слышались истерические нотки: – Верка, я не шучу! Пароход тонет! Но как может затонуть такой большой и надежный пароход?! Она еле поспевала за Михаилом – а он спешил наверх, на верхнюю палубу. Было абсолютно темно и тихо, по пути они никого не встретили. И от этой тишины и темноты Вере становилось все тревожней и тревожней. «Не раскисать!» – приказала она себе. И даже попыталась пошутить: – Тонет – ну и ладно! Вода теплая, берег близко! Он не успел ей ответить. Они выбрались наконец на верхнюю палубу, и Вера от ужаса прикрыла рот рукой. Теплоходный праздник жизни был раздавлен и уничтожен: абсолютно темно, ни искриночки света, только звезды мерцают где-то высоко-высоко… А в кромешной тьме угадывается давка. Паника. Хаотически перемещаются пассажиры. Все куда-то движутся, но со стороны кажется, что люди мечутся по кругу. Белеют испуганные лица. Вот мелькнула хрупкая старушка в ночной рубашке и с ридикюлем. Она тонким голоском зовет какого-то Коленьку – и ее тут же оттесняет, уносит толпа. Вот рядом появляется девушка в нарядном платье и босиком. Она неумело возится со спасательным жилетом. Прямо у их ног свернулась в комочек и закрыла глаза совсем крошечная девчушка. «Лет пять, не больше», – машинально отметила Вера. – Боже мой! – потерянно выговорила она. Я сплю? Такого просто не может быть! И самое страшное – пароход действительно заваливается на правый борт. Он вправду валится! Вера успела заметить, что со стороны правого борта от «Нахимова» задним ходом удаляется большое, темное судно. – Родители! У нас каюта внизу! Они спят! – в страхе закричала она. Я должна их спасти, вытащить! Она оттолкнула Мишу и бросилась – куда? Разве поймешь в этой тьме? Только найти бы родителей! |