Онлайн книга «Отпуск на тот свет»
|
– Помощь не требуется? – участливо обратился Синеглазов к хмурому капитану, который что-то записывал, держа на колене планшет. Капитан хмуро взглянул на него и резко произнес: – Вали отсюда! Синеглазова не удивил такой прием и не обидел. Он знал, как болезненно менты переживают проколы своих товарищей. Им сейчас не сочувствие нужно – им надо отомстить побыстрей. Синеглазов не завидовал тем ребятам, кто попадет ментам под горячую руку. – У меня хорошая машина. И спутниковый телефон. Могу отвезти куда надо. Или позвонить – хоть в Кремль, – спокойно предложил он. К хмурому капитану подошел не менее хмурый майор и рявкнул: – Гони этого хрена куда подальше! * * * Когда Петренко с головой погружался в работу, он забывал обо всем. И не существовали для него ни жена, ни дщерь Юля, ни законная гордость его – четырехкомнатная квартира в старом фонде. Забывал он также и о том, что надо поесть или передохнуть. Вот и сейчас его помощник Васькин выпросил себе получасовую передышку и отправился в столовку заморить червячка. А Петренко было не до еды. – У меня своя закуска, – объявил он. На закуску он оставил двух пассажиров, снятых вчера с рейса 2315. Они уже наверняка пришли в себя. * * * Синеглазов отошел чуть в сторону и остался наблюдать за действиями милиционеров. Уйти он всегда успеет. «Через две минуты ко мне подойдут и попросят показать документы», – загадал он. И засек время. Хмурый капитан подошел к нему через одну минуту сорок восемь секунд: – Документики предъявите, – потребовал он. Синеглазов протянул паспорт – само собой, без всяких отметок о судимостях и с московской пропиской. В паспорт он предусмотрительно вложил визитную карточку, из которой явствовало, что Синеглазов А.П. является директором охранной фирмы «Тигр». – Зачем в наши края пожаловали? – поинтересовался капитан. Синеглазов придвинулся к нему поближе и доверительно зашептал: – Да вот, ребяток ищу. Они тут денежки одному боссу задолжали. Денежки немалые. Босс попросил ребяток отыскать. Их трое, все молодые, по виду – московские. Два мужика и баба. Синеглазов следил за реакцией капитана. Кажется, тот напрягся? Да, пожалуй, ему удалось попасть в точку. Синеглазов потянулся забрать у капитана паспорт. Между пальцев он зажимал стодолларовую бумажку. Капитан умело перехватил купюру. Значит, готов отработать сто баксов. – На этих троих пришла ориентировка. Наш экипаж гнался за ними, – вполголоса сказал он. – Судя по всему, они на полной скорости свернули на проселочную дорогу… * * * В пулковском «обезьяннике» задержанных не оказалось. – Кто их переводил? И почему без моего ведома? – грозно спросил Петренко у дежурного. Молоденький сержант замялся: – Я… только что заступил. Это… без меня. Петренко подошел у нему вплотную. У него было сильнейшее желание схватить сержанта за грудки и тряхнуть как следует. – Где они? Говори быстро. Сержант покраснел и потупил глаза: – Их выпустили час назад. Москва приказала. * * * Синеглазов вернулся к джипу и взялся за спутниковый телефон. БП внимательно его выслушал и дал указания – как всегда, простые и ясные. * * * Ну и ну! Москва приказала отпустить двух, судя по всему, главных действующих лиц! Петренко чувствовал себя оглушенным. Как будто где-то рядом разорвался снаряд и его накрыло взрывной волной. Кричать? Скандалить? Только с кем? С несмышленым сержантом? Петренко вернулся в свой временный кабинет в помещении оперативных служб аэропорта, который ему выделили пулковские милиционеры. Ворвался повеселевший после столовки Васькин и протянул оперативное донесение – фигуранты по делу о рейсе 2315, двое мужчин и женщина, судя по всему, наконец-то вышли из леса. И наследили под Горовцом. Причем наследили так, что местная милиция рвет, мечет и готовится к страшной мести. Да, далековато они забрались. Ребятам явно кто-то помогал. Интересно, кто? Но Петренко никак не мог сосредоточиться. «Зачем они это сделали? – терзался он. – Зачем и кто приказал отпустить задержанных?» Он услышал в коридоре какой-то шум и послал на разведку Васькина – что там еще? Васькин отсутствовал недопустимо долго – почти полчаса. Вернулся он подавленным: – Кротов Андрей Юрьевич, один из вчерашних задержанных, обнаружен в туалете аэропорта. Без признаков жизни. – Убит?! – Похоже, он повесился. Сам повесился. * * * – Я отстаю от них по меньшей мере на два часа, – подытожил вслух Синеглазов. Марк и Золик не ответили. Синеглазов сам приучил их молчать, если не спрашивают. Но сейчас ему хотелось, чтобы они хоть как-то прореагировали, не сидели бы тут молча, как бараны. Правда, что они могут сказать? Какую-нибудь очередную глупость? Все равно принимать решение придется ему. И спрашивать БП будет с него. Какие у него преимущества? Он знает их в лицо и знает их машину. Их ищут – и милиция, и люди БП. А он чист, за ним никто не гонится, да и пусть попробует погнаться… Его машина более скоростная. И более надежная. Но все равно – преимущество в два часа – это более чем достаточно. Синеглазов спросил Золика, сидевшего за рулем: – С какой скоростью ты можешь ехать по проселочной дороге? – Какой дороге? – Золик еле сдержал зевок. Они с Марком уже подустали – сидели за рулем с раннего утра и почти весь день. Синеглазов принял решение: – Выметайся! Живо! Золик удивленно глядел на него и не двигался с места. – Ну, кому я сказал! Освободи место! Пойди покемарь на заднем сиденье. Марк и Золик недоуменно переглянулись: ну и дела! Шеф хочет вести сам! Интересно, умеет ли? Синеглазов заметил, что с места аварии наконец уехала последняя милицейская машина. О случившемся напоминала только всеми покинутая разбитая «девятка». Он подстроил под себя зеркало заднего вида и рванул с места так, что взвизгнули покрышки. Марк с Золиком восхищенно переглянулись. Преимущество в два часа… Сравняться по времени, кажется, нереально. Но БП просил догнать. Любой ценой. Точнее, за сто штук гринов. Бабки немалые. Значит, будем догонять. * * * Полковник Зимянин был очень нелюбезен. Он говорил сердито и кратко. Нет, это не мое решение выпустить задержанных. Это приказ сверху. И обсуждать его я не буду. Нет, сделать ничего нельзя. Хорошо, капитан, согласен с вами. Я неправильно сформулировал – не нельзя, а уже поздно. Но помочь я ничем не могу. Работайте с тем, что есть. |