Книга Ангел на каникулах, страница 43 – Татьяна Луганцева

— Седьмая вроде, — ответила Яна.

— Так ты не из наших, что ли? Я имею в виду, по наркоте идешь? — деловито уточнила женщина.

— По наркоте, — вздохнула Яна.

— Иди в свою палату, я схожу в дальний туалет и принесу тебе наш дежурный телефон, про который никто не знает. Позвонишь куда надо. Только уговор — один звонок сто рублей, и недолго. Не хватало еще, чтобы его спалили.

— Договорились.

— Ну всё, ступай! А то тебе наша милая сестричка вколет лошадиную дозу снотворного, забудешь, что и вспомнила! — улыбнулась женщина, обнажив желтые зубы. — Меня Катя зовут.

— Яна.

— Будем знакомы.

И они разошлись.

Цветковой казалось, что она прождала эту Катю целую вечность. Та прибежала запыхавшаяся, в каком-то весьма нервном состоянии.

— Вот телефон! Звони! — сунула она трубку Цветковой.

— Ты чего такая? Заметил кто?

— Нет. Вроде тихо. Спят вертухаи, — выдала загадочную фразу Екатерина, из чего можно было предположить, что она еще и сидела.

Яна набрала номер, подумав: «Словно сатане звоню».

— Алло? Петр Иванович? Извините, что звоню ночью. Форс-мажор просто. Я — Яна Цветкова, помните? Мы тогда еще с Мартином… Вспомнили? Ну вот… Нет-нет, ничего нового по тому делу мне сообщить нечего. У меня по-другому делу есть что сообщить. По какому делу? Да тут вообще странная история. Ага! Та тоже была странная, точно! — Яна нервно рассмеялась. — Извините. Это дело совсем запутанное, но я, похоже, вспомнила лицо преступника. Какое преступление? Я расскажу при встрече. Да, и Мартин в курсе. Сейчас говорить уже не могу. — Яна поймала взгляд Кати и поняла, что ей надо закругляться с разговором. — Где я? В наркологическом. — Она сказала адрес больницы, номер отделения и номер палаты. — Все! Хорошо, я буду ждать. Спасибо, Катя. — Она отдала телефон новой знакомой. — Ах да! Сто рублей.

— Долго говорила. Сто пятьдесят, — произнесла Катя.

— Не гони волну! Сто! — резко ответила Яна.

— Эх, подруга, не кипятись! Ладно, ладно… Сто так сто. Все по тарифу. Я смотрю, ты баба правильная.

— Все говорят, что не очень, — вздохнула Яна.

— Все вокруг козлы, а ты — правильная! Это я тебе говорю, у меня глаз на людей наметанный! Ты, если в нашей столовке жрать не сможешь, несоленое все, тоже обращайся. Соль — сто рублей.

— Поняла, тариф один. А вы тут не первый раз, я смотрю, — улыбнулась Яна.

— Да, я тут старожил, — отмахнулась Катя. — Уже девяносто девять предупреждений, еще одно — и все! Проклятая привязанность! Знаешь, помоги мне, подруга! — вдруг схватила она Яну трясущимися руками.

— Чем?

— Выручи! — простонала Катя.

— Да чем?! — не понимала Яна.

— У меня палата на четыре койки, девчонки отчаянные. Пьют заразы! Пронесли водку и пьют! У них еще нет девяносто девяти предупреждений. А я лечиться легла, дальше — край! Не могу я, понимаешь? — с тоской посмотрела на нее Катя.

— Понимаю.

— Так вот, я держусь из последних сил, а они пьют при мне! Ты представляешь, каково это? Да меня затрясло всю, я телефон в карман — и к тебе! Не можешь переночевать там вместо меня? Я не потому, что здесь палата-люкс, лежишь одна, как королева. А только из-за того, чтобы водки не видеть, а так я человек общительный. А ты — наркоша, то есть на алкоголь у тебя нет реакции. Прошу, помоги! Отведи от греха, переночуй с девахами.

— Да ты успокойся! Я от народа тоже не шарахаюсь. В этой палате-люкс оказалась по настоянию спутника, когда сама без сознания была. Так что давай, не вопрос.

— Правда? А утром и девки пить закончат, и мы с тобой обратно метнемся! — обрадовалась Катя.

— А твои девахи против не будут?

— Да нет. Они резковатые, но тоже правильные! Скажешь, что Катька прислала, И все, вопрос закрыт.

— Хорошо, — согласилась Яна.

Не успела Цветкова войти в палату, как услышала шорох. В темноте сидели три женщины с таким видом, словно кол проглотили, руки держали кто за спиной, кто под столом, а в глазах читался испуг, как у маленьких детей, застигнутых за неприглядным занятием.

— Здрасьте! — улыбнулась Яна.

Повисла пауза.

— Это кто? — наконец спросила рыжеволосая женщина.

— Клиентка одна, виповская, я видела, как с ней возились в реанимации, наш Костя бегал и еще один красавчик, — ответила другая женщина, необъятных размеров.

— А… — с некоторым пренебрежением в голосе протянула рыжая. — Чё надо?

— Меня Катя прислала, — ответила Яна.

— Катюха? Зачем? — Женщины ей явно не доверяли.

— В карты я ей проиграла. Сегодня я здесь ночую, а она у меня. Где ее койка?

— У окна, — ответили женщины хором.

— Чего ты брешешь? У нее и карт нет, — сказала рыжая.

— У меня были! — огрызнулась Яна, проходя к своей кровати.

— Катька пить, что ли, отказалась? — проговорила третья дама с проницательным взглядом и писклявым голосом.

— Может, и отказалась. Ее полное право! — ответила Яна.

— Да ладно, не кипятись, — примирительно сказала рыжеволосая. — Катька неправильную бабу не прислала бы. Она людей знает! Я с ней два раза срок вместе мотала.

— Она мне тоже сказала, что я правильная, — обрадовалась Яна. — И я тут случайно.

— Ага! — гаркнула полная женщина. — Мы тут все случайно. А так мы не пьющие, не курящие и святые.

— Не курящая, точно не святая, а пить — пью, — ответила им Яна.

Женщины явили миру свои руки, в которых держали мензурки с прозрачной жидкостью, по запаху — к гадалке не ходи — с водкой.

— Так может, с нами?

— Девочки, водка не самый мой любимый напиток, конечно. Но больше меня пугает реакция с наркотиками. Я вообще-то выйти завтра хочу!

— Выйдешь! У нас напиток — чистая слеза младенца. Дуй сюда! Ввязалась за Катьку, значит, за Катьку и отвечай. От твоих наркотиков один вред здоровью. Тьфу! Мы научим тебя радоваться жизни без всякой дряни! Давай! От души! По-русски! За знакомство!

Яна каждой клеточкой своего организма ощущала физическую боль. Но что с ней случилось, она не помнила.

«Я попала под машину? Нет… скорее, под поезд. Постой! Меня недавно выкинули с поезда. Это уже слишком! Меня выкинули с поезда, чтобы потом сбить? Что за извращенцы? А может, я выпала из окна? С седьмого этажа. Хотя… О боже, судя по ощущениям, с десятого. Точно, с десятого. И пока я летела, у меня нарушился водно-солевой баланс, поэтому, лежа на асфальте с переломанными костями, я умираю не от этого, а от обезвоживания. Как же хочется пить…»