Онлайн книга «Рецепт идеальной мечты»
– Привет, старик! – воскликнул Дима и протянул другу руку. Игорь не пожал ее, но… Он никогда бурно не выражал своих чувств, но тут вдруг обнял Диму. Его объятие было крепким и сердечным. * * * В то же самое время, в семи с половиной милях от того места, где встретились друзья, на берегу залива Лонг-Бэй, Пола Шеви читала досье на мистера Дмитрия Полуянова, составленное профессором. "Дмитрий Полуянов. Русский журналист. Родился в 1972 году. Служил в армии, в десантных войсках. Окончил МГУ, факультет журналистики, в 1994 году. После окончания университета работает в газете "Молодежные вести". Основные публикации…" – и длинный перечень. Плюс к тому профессор перевел пару репортажей мистера Полуянова. Вот оно что. Действительно, этот Полу-Иванов просто журналистишка. Вынюхивает жареные факты. Красавчик репортер. Свинья! Руку ей гладил!.. И все-таки… Здесь что-то не так. Пола знала, что русские газеты – даже высокотиражные – бедны, как и прочие тамошние институции. Ради одного интервью, даже с ней, русская газета репортера за океан не пошлет. Тогда зачем мистер Халф-Иванов <Халф (англ.) – половина. Игра слов: Халф-Иванов – то же, что Полу-Иванов.> сюда явился? По чьему заданию? И кого он на деле представляет? КГБ? Мафию? Еще кого-то? Что за игру он ведет? И все-таки как он хорош! Интересно, каков он в постели? * * * – Сто лет тебя не видел, – улыбнулся Дима, высвобождаясь из объятий Игрека. – Точнее – ровно три года и три месяца. – О, милый, – поерничал Полуянов, – ты считал дни с момента нашей встречи. – Не дождешься, – усмехнулся Игрек. – Просто я никогда ничего не забываю. – Я помню, что ты всегда все помнишь. Наверное, тяжело? – Не тяжелей, чем записывать каждую мелочь в блокнотик. Пойдем, я угощу тебя обедом, – сказал Игорь. – Здесь рядом чудный рыбный ресторанчик. – С удовольствием. Ну, расскажи, как ты? – Преподаю, – пожал плечами Игрек. – Университет имени Франклина, кафедра математики. Полный профессор. – Как отец? – Спасибо, тоже в порядке. – Скучаешь по родине? По милым березкам? – По березкам – нет. Здесь растут аспены – они почти такие же, – пожал плечами Игрек. – По родине – тоже, признаться, не тоскую. А вот по друзьям – скучаю. Иногда. …Через семь минут товарищи уже сидели за столиком, покрытым белейшей скатертью, – у огромного, до пола, окна с видом на залив. Судя по тому, с какой предупредительностью принял Игрека метрдотель, Дима понял, что ресторан не из дешевых. Народу – раз, два и обчелся, пианист негромко наигрывает что-то джазовое. Подошел официант, представился, улыбаясь. Протянул каждому меню и карту вин. Дима выложил на стол пачку "Мальборо". Официант изменился в лице. Наклонился к Игорю и что-то прошептал ему. – Чего это он? – спросил Дима по-русски. Игрек усмехнулся: – Говорит, что в ресторане не курят. И если мы собираемся курить, то нас пересадят за особый стол. Я думаю, куда-нибудь на кухню, между плитой и посудомоечной машиной. – Гадская Америка! Как она меня уже достала своим здоровым образом жизни! Передай ему, что мы, так и быть, не будем курить. Пусть не волнуется, гаденыш. I quit smoking! Right now! <Я бросил курить! Прямо с этой минуты! (англ.)> – крикнул он официанту. – Разреши, я сделаю заказ по своему вкусу? – спросил Игрек. – Разрешаю, – буркнул Дима. Очередной запрет на курение здорово расстроил его. Когда половой отошел, Игорь протянул Диме через стол тот самый сверток в подарочной бумаге. – Это для тебя, – сказал он. – И еще для одной молодой особы. Дима взвесил сверток в руке: – Деньги? Золото-бриллианты? Игрек молча улыбался. Дима разорвал подарочную бумагу. В свертке были две фотографии. Две одинаковые фотографии. Каждая обрамлена в изящную, со вкусом подобранную и, видно, не дешевую рамку. На обоих фото – один и тот же кадр. Три человека: Дима, Татьяна Садовникова и Игрек – Игорь Старых. Карточки, очевидно, были сделаны скрытой камерой. Все трое, в очень поношенной, очень русской, нелепой одежде. Они только что вышли из железной двери в глухой стене. Лица у всех изможденные, однако почему-то одновременно и одухотворенные, и довольные. – Единственная картинка, где мы втроем вместе, – прокомментировал Игорь. – Это нас выпускают из финской тюрьмы <Подробнее см.: Литвиновы А, и С. "Отпуск на тот свет".>. Через запасной выход, помнишь? Один-единственный папарацци исхитрился и сделал кадр. Для газеты "Сан". Я нашел ее в здешней библиотеке. Вот и заказал по карточке для каждого из нас троих. – Спасибо, старик, – прочувствованно сказал Дима. Он и в самом деле был тронут. – Одно фото передай Татьяне, – продолжил Игрек. – Второе, если хочешь, оставь себе. Третье я повесил у себя в гостиной. – А ты стал сентиментальным, старик. – Годы. Официант принес аперитив: Игреку – мартини, Диме – джин с тоником. – Как поживает Татьяна? – спросил Игорь. Дима не успел ответить: зазвонил телефон. Он ни от кого в Америке звонка пока не ждал и в первый момент не понял, что телефон трещит в его кармане. Оторопело выудил мобилу, произнес: – Хэллоу? – Дорогой сосед? В трубке прозвучал ленивый, волнующий, хрипловатый женский голос. Только через пару секунд Полуянов сообразил, что это – Пола Шеви. – Да, это я, – произнес он по возможности интимней. – Не соблаговолите ли заглянуть ко мне попросту, по-соседски? На обед? – Да, я готов, – быстро согласился Полуянов. – Когда? НАДЯ МИТРОФАНОВА Москва Вечерняя поездка в центр и прогулка по бутикам (до чего обидно разглядывать дорогие вещи, а себе ничегошеньки не покупать!) Надю окончательно измотали. Она вернулась домой в одиннадцать и, даже не сняв пальто, бросилась наполнять ванну – нужно хоть немного прийти в себя! Пока набиралась вода, она быстро разделась и заварила себе послеваннового зеленого чаю. Лежа в теплой воде, Надя с трудом поборола искушение просто расслабиться и полежать-помечтать. Нет, не годится – взялась за себя, не отступай! Она очистила лицо самопальным скрабом из геркулесовой крупы и втерла в волосы маску из голубой глины. Потом принялась за упражнения: в книгах советовали заниматься растяжкой именно в ванне. Родион, пробравшийся внутрь, недоуменно наблюдал, как хозяйка выбрасывает вверх то одну, то другую ногу, и фыркал, когда на него попадали капельки воды. |