Книга Я видела детство и юность XX века, страница 49 – Ирина Эренбург

29 июня.

Назначена на ночное дежурство.

Говорят, что сданы Ростов, Новочеркасск.

Софа Славина рассказывает, что у Лёвы ^[110] еженощные кошмары, связанные с Борей. Видела генерала Пти ^[111]. В форме, со всеми орденами на планке. Верит во второй фронт. Был Шкловский ^[112], его война не изменила. Говорил о своем сыне Никите, который ушел в ополчение. Рая с Семой ходят в «Арагви». У Семы отпуск до 18-го августа.

Говорят, что мы сильно бомбили Пруссию. Скоро год, как сдан Киев.

Ночь. Гудят самолеты. Надо писать для радио. Хочу умереть.

1 июля.

Масса папирос — одной заботой меньше. Буду читать Гриммов, может быть, очнусь.

Илья счастливо устроен — активен плюс эгоцентризм.

Прощу ли я историю с Борисом? ^[113]

15 июля.

Утром плакала. Сходила за хлебом. И отнесла в гостиницу. Снова плакала.

Ездила в военкомат по поводу пособия, еще нужна справка. Ходила за обедом и на рынок для Эренбургов. Обедала в гостинице. Рассказ об обращении Ильи к евреям — как всё сокращали.

Сегодня поздравительная телеграмма Сталина Жиро ^[114] и де Голлю ^[115] по случаю 14 июля ^[116].

Идет дождь. Хочется писать хорошее, большое.

Мои дела на завтра: дозвониться по делу комнаты Хацревиной, в наркомат авиапромышленности, зарегистрировать стандартную справку, взять справку для военкомата, обед в Литфонде, в 2 часа у мамы, отдать деньги Софе. Кончить записки медсестры.

Тема принес кофе. Ночь. Одна и одна.

20 июля.

У меня все очень плохо. На фронте хорошо. Илья там.

23 июля.

Вчера приехала Ара ^[117]. Грустная и замученная. Живет в кабинете.

Бои в районе Ростова, Цымлянской.

Утром ездила в «Красный богатырь». Взяла материал об усыновлении. Бальтерманц пробует найти управление партизанами, чтобы узнать о Боре.

26 июля.

Сводка: ожесточенные бои. Ростов, Цымлянская, Новочеркасск, Воронеж. Значит — сданы. Приехал Бальтерманц. Его куда-то перебрасывают. «Танковый бой — рыцарский поединок» (как будто он видел такой поединок!). «Поле после Р. С. ^[118]» — сожженные заживо экипажи. Пехота отступила, но нечаянно оказалась полезной, т. к. бежала туда, где находились немцы. А те решили: «Ну и маневренность!» — и бежали. Операция удалась. Правда, танковый корпус полностью погиб. Танкисты не думают о смерти. Большая часть сгорает.

Плохо на юге. Укрепились на южном берегу Дона.

Введены новые ордена: «Суворова», «Кутузова», «Ал. Невского». Как будто орденами можно победить? Англия молчит, даже бомбят мало.

Были Рая и Нина. Даже они стареют на моих глазах, «не жильцы на этом свете». Устала я. Мне 31 год — богатое прошлое и никакого будущего. В этой чудовищной жизни была хоть большая любовь.

Все высекают огонь по-первобытному.

31 июля.

Хлопоты о карточке Илье.

Бальтерманц уезжает в Воронеж.

На Арбатском рынке: изобилие овощей и цветов. 14 р. стакан ягод, 65 р. картошка, 10 р. гриб, 20 р. молоко и т. д. Много людей покупают, но по маленькому количеству.

У Ильи Савы. Вечером была Овалова. Прожила трудную зиму: арест мужа, в нетопленом доме одна с сыном, пишет почему-то о патриархах, выглядит великолепно, упоена собой. Дура.

Всех иждивенцев берут на лесозаготовки. Люба пошла объясняться насчет трудфронта: извинились, что побеспокоили.

1 августа.

Двигаются на Кавказе.

Была в ЦПКО ^[119]. Цветы, желтые дорожки, все убрано, но пусто. Иногда попадаются бойцы и дети. Перекупила мороженое за 5 рублей. Обедала с Савами. Уголек болеет. Нину не берут на лесозаготовки, но взяли мою машинистку. Меня не хотят отпускать с работы, а это был бы выход. Спокойной ночи, мой родной.

Нина Габрилович стрелялась: мимо. Как люди думают о романах! А сколько разводятся: Габович, Катаев, Хейфиц.

2 августа.

Сводка: Сальск и Кунцевская. Продолжаем отступать. О втором фронте ничего.

Илья звонил Боеву насчет Бори — безразличие. Натирала пол в передней… Ездила к приемной матери.

У Ильи — Уманский ^[120], — мрачный.